дело делать станешь, но своей мыслью. Гюрги учи, пусть привыкает, что это его земля, навечно его, пусть мыслит себя суздальским князем. Бояр ростовских пока не трогайте, сил маловато, после разберетесь. Я тоже мыслю, что князь должен долго на одной земле сидеть и своим сыновьям ее оставлять. Будь моя воля, так и было бы…
Самый младший из сыновей Мономаха, Андрей, так умаялся во время этой поездки, что не чаял, когда обратно до дома доберется. Главный вывод, который сделал для себя мальчик: жениться не стоит, потому что приходится сидеть дурак дураком на виду у всех и делать вид, что ты рад. Андрей точно знал, что Гюрги только терпел все это, тоже желая, чтобы скорей кончилось. А кто виноват во всем? Конечно, эта девушка, которая сидела рядом с братом! Елену Андрей уже не любил, она грозила отобрать у него любимого Гюрги.
И только когда Гюрги подтвердил, что ни за что не променяет брата на жену, Андрей успокоился. Почти успокоился, он все равно ревниво приглядывался к Гюрги и старался как можно больше времени проводить с ним. Именно ревнивое разглядывание позволило Андрею заметить то, чего не видел Гюрги. Не видел просто потому, что жена для него была чем-то вроде многочисленной челяди, крутившейся во дворе, есть и ладно.
Перед самым отъездом Андрей, прощаясь со старшим братом, вдруг шепнул:
– Твоя женка на мать нашу похожа…
Гюрги, которому мать была очень дорога, возмущенно фыркнул:
– Вот еще!
Братьев отвлекли, разговор был до поры забыт… Сам Гюрги напомнил Андрею другое:
– Нашу клятву не забыл ли?
– Помню, как забыть. Всегда верен буду.
– Со мной бы остаться…
– Не, отец сказывал, как приедем, в дружину возьмет, – глаза мальчика блестели. Конечно, переход от женского воспитания к отцовскому всегда важен и для ребенка крутой поворот в жизни. Переживания по этому поводу заслонили для Андрея даже мысли из-за разлуки с братом.
После отъезда отца Гюрги на время останется в Ростове, а вообще-то он будет больше времени проводить в Суздале, потому и княжество станет зваться Суздальским. Не имея возможности открыто бороться с ростовскими боярами, как и новгородцы, не желавшими подчиняться князю, Юрий Владимирович просто перенесет место своего стола в Суздаль (а его сын Андрей Боголюбский – и вовсе во Владимир).
Началось такое «переселение» с… дружины. В этом тоже был свой расчет, посоветовал Шимонович:
– Владимир Всеволодович, у Ростова своя дружина сильная, а у Суздаля только моя сотня да ополчение. Суздаль поднапрягся бы, да и свою дружину содержал, только как на то ростовчане посмотрят?
– А нужна Суздалю своя дружина?
– А то как же? Думаешь, одним знанием, что в Ростове князь отныне сидит, булгар испугаешь? Пока до Ростова дойдет, пока там расчухаются, Суздаль и округу снова пожгут. А будь и здесь дружина, не полезли бы.
– Это я понимаю, но не могу же я у Ростова дружину отнимать, чтобы тебе отдать.
Шимонович
