российский запугать – это вам всем не шлюх…ть, якорь тебе в ж… и туда же осьминога насморочного поглубже засунуть. А гвардейцы твои ублюдочные, камбалой деланные, только и могут с. ть жидко, да голыми павлинами в перьях по Петергофу бегать. Только кого они таким видом да звенящими…ми напугать хотят?!
Последние слова командора накрыл всеобщий хохот матросов, густо усыпавших крепостные валы. Спиридов отвернулся и покинул башню, а его матросы, чуть ли не хором, стали матерной морской терминологией обсуждать поведение российской гвардии и перспективы в ее сексуальной жизни.
Правда, иной раз пробивались и совершенно безобидные ругательства на немецком языке типа «ферфлюхтер», «швайне» и прочие, совсем уж мягкие в сравнении с великим и могучим.
Побелевший от оскорблений Орлов не стал доходить до извечного русского ответа – «сам дурак», что является законной прелюдией к доброй драке. И так ясно, что флотские крепость не будут сдавать, наоборот, оборонять ее будут до крайности. Оттого и осыпают его сейчас щедро перченной флотской руганью – от командора и до последнего юнги.
Ну что ж, пусть их теперь пушки гвардейской артиллерии вразумляют доходчиво, до самого копчика, обычные орудия, что главным доводом королей приходятся.
Но первые орудийные залпы лишь через полчаса последовали – рявкнули единым слаженным залпом все 14 трехфунтовых пушек. Взвились клубы порохового дыма, и полетели в крепость медные кругляши ядер.
Но впустую пропал орудийный залп – только и смогли выбить пару тонких бревен из нижнего частокола, поцарапали чуток воротную башню и взрыхлили землю на крепостных валах. И все результаты – только матросский хохот с крепостных валов вызвали гомерический…
Командующий лейб-гвардии бомбардирским батальоном секунд-майор Берхман, даром что немец, смачно выругался. Ему, знающему артиллеристу, не удалось переубедить Орлова и доказать, что при осаде даже такой ничтожной крепостицы, как Петерштадт, полковые пушки полностью бесполезны. Нужны тяжелые единороги шуваловские, полупудовые, но вот те еще с Петербурга не доставлены. А без них штурмовать валы откровенное безумие – потери среди гвардейцев будут огромные…
Вот только додумать свою мысль Берхман не успел – пороховой дым застлал крепостные валы, и грохот мощного ответного залпа сотряс воздух. Куда там жалким гвардейским трехфунтовкам.
Конечно, это была невероятнейшая случайность, которые, однако, только на войнах порой и происходят, – ядро морской пушки попало в секунд-майора и почти перерубило его пополам, отшвырнув далеко в сторону изуродованное тело офицера. А еще морякам удалось начисто сбить с огневой позиции одну полковую пушку, полностью свернув ее с лафета.
И был бы ущерб ничтожным, то тут извергнули полупудовые бомбы два голштинских единорога. Первая бомба разорвалась в толпе семеновцев, собравшихся посмотреть на обстрел крепости, – людей разметало, разбросало по земле тела, оторванные руки и ноги. А вот вторая пудовая
