прошептал лейтенант. – Надо было гранат взять.
– И пару танков, – согласилась Катрин. – Если вся шайка, что на поляне была, на нас выкатится, без бронетехники не справимся.
Немец плюхнулся на сиденье, мотоциклы развернулись и укатили за гребень холма.
– Фу, прямо отлегло, – прошептал Любимов, вытирая пот.
– А я думала, пальнешь. Уж очень хорошо фриц стоял. Ну, прямо как в тире.
– Да. Я думал, ты не выдержишь, – засмеялся парень. – Очень задумчивые у тебя глаза стали.
– Не в глазах наша сила. Скорее уж в терпении, – нудно известила Катрин.
– Быстроты у тебя тоже хватает. Как ты тех провокаторов, в комендатуре… Я и оглянуться не успел.
– Лучше бы ты и не оглядывался. Видела я, какое милое впечатления произвела.
– Да это я так, – смутился лейтенант, – от неожиданности. Нас хорошо учили рукопашному бою.
– Знаешь, меня тоже не раз тошнило. Война, если вдуматься, вообще сплошная тошниловка.
Они замолчали, прислушиваясь. Моторов не слышно. Звенел высоко в небе жаворонок. Солнце припекало плечи и шею. Катрин подумала, что уже трое суток не мылась. Захотелось отодвинуться подальше от парня.
– Ну что, они там закончили? – прошептал Любимов.
– Подождем, как бы на немцев не наткнуться.
Катрин вдыхала запах оружейной смазки и пороховой гари от затвора винтовки, аромат зреющих трав и полевых цветов, смотрела на залитые ярким солнцем поляны и далекие рощицы. Задворки великой империи. Вернее, – ее прихожая. Война за войной. Что здесь делают парни вроде лейтенанта? Освобождают или завоевывают землю, жители которой встречают «всяк входящего» цветами и улыбками, а провожают выстрелами в спину? Знатная страна, благородная, древняя. Как в борделе, пропускающая через себя толпы завоевателей, но вечно помнит о своей «незалежности». Тильки дайтэ волю, и будэмо плевать на всех, говорить на поэтично-песенном языке и устраивать попсовые, с серпантином «революции». От то красивэ життя будэ. Оперетка. Галиция – одно слово.
Только люди здесь гибли всерьез.
Катрин скривилась и принялась проверять патроны. Лежать жарко. «Наган», который пришлось за неимением кобуры снова переложить за пазуху, давил грудь.
Из балки выполз Сопычев.
– Поменяли колесо, товарищ командир. Все в порядке. Можно ехать.
Глаза у ефрейтора были честные и преданные, будто у карликового пуделя, нагадившего на подушку.
Жужжание воздушного боя отдалилось. Майора Васько круговерть в небе больше не интересовала. Советские истребители растрепали строй «Юнкерсов» и теперь горели один за другим в круговерти с «Мессершмиттами». Опыта не хватало. Еще не хватало тактического умения, слетанности и координации звеньев. Это уже не исправить. Да и не умел это делать танкист Васько. Он умел вести свои колонны. Для середины дня результаты были неплохими. Один «БТ» потерян. И еще две машины. Машины разбиты
