подарил. Но, оказывается, не всё так просто.
Говорят, друзья познаются в беде. Вот она и пришла. Мы «эмигрировали» из Питера в деревню и начали обустраивать в ней свою жизнь. И решил я по истечении трёх дней дойти до Вити, хоть поздороваться издалека. А то как-то неудобно, приехали, и тебе ни «здрасте», ни «до свидания».
У дома Волковых меня долго «приветствовал» их цепной пёс. Весь излаялся. А Витя не выходит. Жена-то в город, к детям уезжала, я ей издалека рукой помахал. Но Витя должен быть, дверь не на замке, на участке пусто, значит дома. Но не выходит. Надо сказать, накануне я тоже пробовал навестить таким макаром соседа. Но никто не вышел. И снова тишина. А не случилось ли чего? Я в окно постучал. Тут Витя и появился. Дверь открыл и машет на меня, как на прокажённого: «Уходи, уходи!». А я-то приближаться и не собирался, метрах в трёх-четырёх стою. Говорю, поздороваться заглянул. А Витя будто не слышит; «Уходи, иди к себе! Вот всё из-таких, как вы, эпидемия эта!» Лицо злобой перекошено, в глазах сверкает самая настоящая ярость. Да, такого Вити я ещё не видел. А всё страх этот. Ладно, побрёл я до дому, вслед мне из-за Витиной спины выскочил самый противный из деревенских псов – мелкий Чопа, его на цепи не держат, почти комнатный. Чем он и пользуется всегда, вечно норовит цапнуть за ногу, стоит лишь повернуться спиной. Вот и в этот раз. Пришлось, чтоб отвязался, как всегда изображать, что камень поднимаю. Да, вот такая нонче жизнь, тут почти как с украинцами из Китая, которых едва не сожгли соотечественники.
Иду и думаю: «Конечно, из-за нас пандемия, можно подумать. Само собой, если бы все, как Витя, ковырялись в своём огороде и дальше райцентра не ездили, может, и не грохнуло бы так. Во всяком случае, так быстро. Но тогда до сих пор средние века стояли бы и инквизиционные костры полыхали на главных площадях. И чума чумилась».
Однако как быстро человек-то свою сущность показывает. Много, как выяснилось, не нужно. Ведь ему, если и привезёт кто вирус, то собственные дети и внуки из города. Раз в неделю приезжают. Даже достатку Витиному ничего, по сути, не угрожает. Как сажал картошку, так и будет сажать. Как выращивал кроликов, так и дальше будет. А вот у нас с ним уже как раньше никогда не будет. Практически друг был. Вот со вторым деревенским Витей, Кравченко, отношения тоже тёплые были, но не такие как с этим. А тут Кравченко чуть не целоваться полез, когда я к нему после магазина (об этом отдельная история) про молоко и картошку разузнать зашёл, обмундированный по всем правилам коронавируса – в маске и перчатках. Мне едва удавалось дистанцию держать. Рад, что человека нового увидел. Им ведь скучно в нашей деревне зимой. Рюмочку звал выпить. «Вить, – говорю, – подожди, надо две недели мне выдержать, не дай Бог, гадость эту вам завёз!» А он в ответ, мол, ну её в баню, дрянь такую-растакую. Чуть слезу не прошибло: «Зайду, сосед, обязательно зайду, потерпи, пока – никак. Самоизоляция».
И природа нас тоже пытается изолировать. Первый день второго месяца второй к ряду весны, нет не второй весны, зима ведь где-то была, а у нас
