банальностью, а крах в любви – просто разлукой. И я запел:
– Ты уходишь! Ты уходишь,
А я вслед гляжу.
Поздно понял я, поздно понял я,
Что тебя люблю.
Но ты уходишь вдаль —
Слёзы на глазах…
Поздно понял, что любовь
Потерпела крах! Потерпела крах!»…
Да, простенькие слова, констатирующие, что (он) поздно понял…, что (она) ушла со слезами на глазах…, да «крах любви!» – это не ссора, не расставание, о чём я уже сказал, и ничто иное, кроме как – безвозвратность растаявших последним мартовским снегом чувств, которые с собою, когда-то, привели счастье. Может, по-настоящему счастлив был только один, может, и одно на двоих выпало счастье. Тогда: крах, действительно – безнадёга. Самая, что ни на есть, трагедия любви! Пожалуй, «крах» – на этом слове и держался слушательский интерес к песне неизвестного мне (до сих пор!) автора: трагедия любви – этого хочется избежать, не допустив такого, каждому и в любом возрасте.
Моё пение не добавило праздничного настроение никому. Но исполнение понравилось – аплодировали бешено, правда не сразу… А мою Светлану было не узнать лицом: она перехватила взгляд Тани на мне и как быстро выяснилось – узрела в подруге соперницу. Виду не подала, да в словах и жестах холодком от неё повеяло здорово. Ревность она ведь горячая только изнутри нас.
До танцев – когда позволенная близость партнёрши о многом говорит за неё саму – не дошло. Саша с Дашей, Володя с Машей-Марией, прочувствовав друг друга и без танцев – всем им стало горячо до желания уединиться, – вскоре откланялись нам, четверым, чуть ли не хором прокричав от калитки: «Нас не ждите!».
Мы вернулись в дом прекрасно всё понимающие и, даже не присев за стол, стоя, выпили за ребят: чтобы им было мягко-мягко и сладко-сладко!.. Светлана после этого сразу же без сантиментов спросила Таню: «Где! Куда нам!?..». Таня указала на диван, сообщив ей тоже без обиняков, где взять простыню и подушки. Прошла к входной двери, закрыла на ключ изнутри, оставив его в замочной скважине и чуточку повернув, чтобы – береженого бог бережёт! – с улицы, если вдруг – чем чёрт не шутит! – вернутся родители и попытаются открыть дверь своими ключами. А сама при этом – само спокойствие, и такая же, спокойная уверенность, подняла её деревянными ступенями лестницы к себе, …под крышу дома своего. Юрка, не обращая на нас внимания, заглянул ей под платьице снизу и от увиденного-подсмотревшего зажмурился блаженно, жарко растирая при этом ладошки. Налил себе водки – выпил в один глоток, и – за Таней.
…Меня разбудила упавшая на пол вилка.
– Ой, прости, – извинился «Прохор» из-за стола, зычно икнув, и неуклюже замахал в мою сторону обеими руками: спи, спи!.. Нагнулся, чтобы поднять, что так звякнуло – грохнулся со стула, а встать – я помог ему это сделать. Натянув на себя лишь брюки, подсел к нему и подпёр его своим плечом, чтобы он не брякнулся снова, хоть и на ковёр. В это
