s.ru)
I. Деревенское колдовство
Оставалось три дня до полнолуния, и пора было идти за омелой. Иначе пришлось бы отложить поход до ночи святого Иоанна, а тогда и без того будет полно хлопот. Я подумала про омелу еще днем, когда спускалась в деревню. Визуна послала меня снять порчу со старосты. Сама она в деревню теперь совсем не ходит. Там я управилась быстро. Пустить хлеб по освященной воде – всего-то дел. Визуна говорит, что порчу навел колдун из-за перевала, а я так думаю, что сама Визуна. Ей иногда хочется напомнить о своей власти, чтобы нас больше уважали. Это верно. Нас не слишком уважают. За пределами долины давно что-то творится, дороги опустели, и знатные господа не ездят больше к Визуне за амулетами и не шлют ей дорогих подарков. Но мне на это наплевать, я обхожусь и простыми деревенскими чарами, все больше по женской части. Только нужна омела. Первейшая вещь.
Войдя в наш дом, я сразу почувствовала знакомый резкий запах. Тимьян, аир, жабник и все прочие девять трав. Визуна готовила мазь. Давненько они не собирались. Я прошла в чулан, где у нас было спрятано оружие, достала лук и выбрала стрелы с кремневыми наконечниками. Металл для моего дела не годился.
Когда я вышла из чулана, Визуна, не оборачиваясь, сказала:
– Убьешь нетопыря.
Она знала, что я не люблю убивать, даже тварей с холодной кровью, но именно холодная кровь была ей сейчас нужна.
– Обойдешься сажей, – ответила я. – Сажа ничуть не хуже.
– Откуда тебе ведомо, что лучше, а что хуже? Этого тебе знать не положено.
Тут она была права. Этого я знать не могла. Я ни разу не была на круге и не должна там бывать. Я – белая ведьма, не заключала договора, не ношу клейма, поэтому не боюсь ни святой воды, ни серебра, ни соли, ни гвоздей под порогом. Я – белая ведьма, а Визуна промышляла всяким, но я не могу ее судить, потому что она вырастила и обучила меня, хотя и не родная мать. Я – найденыш, неизвестно чья дочь, и Визуна в минуты злости кричит, что меня родила русалка, а вместо крови у меня болотная вода. Визуна стала часто кричать на меня с тех пор, как перестала бить. По-моему, она меня боится. Совершенно напрасно, я не причинила бы ей зла. Хотя, как ни странно, я очень сильная ведьма. Только ленивая, говорит Визуна, и в этом мое спасение.
Она продолжала шуметь, я не прислушивалась. Мне было ее жаль. Она очень постарела в последние годы, высохла и сморщилась, а ведь в прежние времена знатные господа присылали ей подарки не только за ворожбу.
– Посмотрим, – сказала я. – Как повезет.
Я не должна обижать Визуну.
Визуна скоро умрет.
Я вышла из дома. Уже темнело, а до леса совсем близко. Времени в запасе много, близилось весеннее равноденствие… кажется в ту ночь у черных большой круг, вот Визуна и засуетилась. Это ее дело. А мое – омела. Мне даже не нужно было ее искать. Дойти до старого дуба и сбить. Сбивать нужно только камнем, а не рукой, не железом. Или такой вот стрелой. У меня глаз верный. А потом я должна подняться дальше по горе и убить нетопыря.
Я шла уверенно. Была удивительно светлая ночь для конца марта. Хотя от старой луны остался только узкий серпик, но звезды высыпали в великом множестве. К тому же я с младенчества привыкла ходить по этому лесу, летом, бывало, неделями из него не выходила и никогда в нем не боялась. Ни один зверь меня не тронет, Ночные Матери мне не страшны, а разбойников здесь отродясь не было. Но на этот раз все было по-другому. Чем больше я углублялась в лес, тем сильнее ощущала в воздухе тревогу. Я слышала звуки, которых не должна была слышать, плеск ручья, по которому шла вброд, треск сучьев, свист и шепоты. Все было очень далеко, но я слышала, и я не дошла до старого дуба. Я решила затаиться и посмотреть.
Он выбежал из орешника и попытался взобраться на склон. Ноги у него заплетались, и поначалу мне показалось, что ему просто мешает длинный плащ. И только когда он упал, я увидела стрелу у него под левой лопаткой. Странно, как он мог еще бежать. Он должен был умереть мгновенно.
Я вышла из-за дерева и подошла к нему. Он был еще жив и поднял голову. Дрожащий свет звезд пронизывал ночь, и я могла видеть его лицо. Вероятно, и он мог видеть мое.
– Помоги, – прошептал он.
Я опустилась на колени, чтобы попытаться залечить рану, хоть это и было бесполезно.
– Нет, – проговорил он. – Не так. – Судорожным движением он вытащил что-то из-за пазухи и протянул мне.
Я взяла. Это был какой-то камешек на цепочке.
– Отдай… – шептал он, и потом еще какое-то слово, кажется, «ему», но, может быть, мне послышалось.
Голова его упала. Я приподняла ее свободной рукой, потом потрогала запястье. Он был мертв. Уж я ли не видела мертвых. Но мне почему-то не хотелось уходить, я пыталась понять… Однако тут я услышала шлепанье сапог по воде и снова
