приблизилась к мужу. Глаза ее расширились от удивления. Он выглядел ненамногим лучше, чем после заключения у святого Эриберта. Но она напомнила себе: «Не задавать вопросов».
– Я приветствую тебя.
– Как съездила?
– Все хорошо. Забрала у Гислы крестника. Он не должен забывать своей крестной матери. – Она с нежностью посмотрела на мальчика, и Эд задохнулся от бешенства.
– Для чего ты так привязалась к этому отродью?
– Не называй его так!
Он протянул руку, чтобы отшвырнуть ребенка от Азарики. Но не успел. Уже давно Азарика не видела своего мужа таким, а со времени их свадьбы – ни разу. Но она хорошо знала эти приступы безудержной ярости, когда он был способен на все – как у Барсучьего Горба, когда изувечил ту бедную девушку. И тогда Азарика не колебалась, и теперь. Она шагнула вперед, загородила собой маленького Винифрида.
И твердо сказала:
– Я дала обет – как меня удочерили, так и я возьму себе чужого ребенка. И ничто не заставит меня отступить от этого обета!
Рука Эда упала.
– Так Одвин не был тебе родным отцом? – хрипло выдохнул он.
Она даже не успела удивиться.
– Нет. Приемным.
От неожиданной слабости он привалился к стене. Весь этот ад, в котором он жил последние дни… все эти мучения… Он расхохотался жутким безумным смехом, сотрясавшим все тело. Голос Азарики вернул его к действительности.
– Что с тобой?
Он утер рукавом лицо.
– Ничего. Ты права – все хорошо.
Она внимательно посмотрела ему в лицо. Затем кивнула, словно сообразуясь со своими мыслями.
– Ты устал. Отдохни. Я отведу крестника к нянькам и вернусь к тебе.
Азарика мельком отметила – по тому, как рано стемнело и как стало душно – ночью, наверное, опять будет гроза. Когда она вошла к мужу, он сидел, откинувшись назад в кресле, как будто с плеч его спала огромная тяжесть. При звуке ее шагов он поднял голову.
– Как твой крестник?
– Я уложила его спать.
Теперь она знала – разговор этот неизбежен. Обошла стол, встала перед мужем.
– А теперь скажи – что ты от меня скрываешь?
Он вскочил, словно изготовившись к драке. Нет, не к драке – к казни.
– Ничего.
– Раньше ты никогда не лгал.
Он отступил назад.
– Тебе нельзя… в твоем положении…
Она опустила глаза.
– Ты уже знаешь? Сулейман проболтался?
– Да…
– Жаль, я сама хотела рассказать тебе… Говори, я выдержу.
– Все равно, я не могу сказать тебе…
Она выпрямилась.
– Ты боишься признаться в том, что именно ты убил моего отца? – Наконец это было произнесено. – Я всегда знала об этом. Ведь я там была.
Из-за духоты все окна
