представила спутника бывшая любовница Германа, и Катрин заметила, что верхняя губа, которую та растягивает в улыбке, дрожит. – Он все знает. Мы пытаемся вместе проработать этот опыт… И я хочу перед вами извиниться…
Катрин почувствовала себя тяжелой старой рухлядью, брошенной в эту яму с хламом. А модель «Иль де Ботэ» была ее стремящейся к небу, но упирающейся в потолок душой. Третьяковская почти не говорила, пока Надя описывала то, как изменила ее тяга к саморазвитию. Если честно, Катрин сильно жалела, что унизилась до звонка.
Зато от Петра шло какое-то тепло.
– Приходите к нам на йогу, – обратился он к ней, когда счастливая пара встала, расплатившись. – Учитель у нас очень хороший. Думаю, он вас возьмет.
Они-таки затащили Катрин на занятия. Альберт, кажется, все понял с первого взгляда. В общем, она втянулась…
Учитель кинул кости. Единица.
– Так я и знал, – сказал он обреченно и перенес колесо сансары в план Космического Сознания. – Я выбываю.
– Блин. А мне что делать?
– Доигрывать. «Лилу» не оставляют.
Катрин выудила из кармана телефон, посмотрела время.
0.35.
– Ладно, – сказала и взяла кубик. – Только я тогда у тебя переночую… чтобы поздно не ехать.
Альберт уставился на доску.
– Можно?
– Как хочешь.
Около часа ночи Катрин прорвалась к Состраданию, откуда мощная стрела перекинула ее к плану Абсолюта.
– Йес.
Альберт с легкой улыбкой чуть заметно покачал головой, как бы не совсем довольный ее слишком страстным желанием дойти до финала. Он сидел, прислонившись спиной к стене, положив руки на согнутые колени и закинув голову, – похожий на пробежавшего дистанцию марафонца.
– Сострадание, оно же милосердие, оно же сопереживание, – упоенно и нараспев зачитала Катрин, – это божественное качество, которое настолько сильно, что поднимает игрока со второй чакры на восьмую, в план Абсолюта.
Затем она взяла другую карточку.
– Этот план выше всех планов творения, – подняла вверх пальчик, чувствуя какой-то будоражащий прилив сил, буквально мурашки побежали по коже, – как семи главных, так и всех остальных, обозначенных или не обозначенных на игральной доске. Укрепившиеся в истине обитают здесь.
Катрин отложила комментарий, закрыла глаза и села в ваджрасану, поджав под себя ноги. Да, она была совсем неплохим человеком. Могла простить все на свете. Трижды ставила свечу за Германа в церкви, трижды молилась за него и его любовницу. Чтобы не было в их жизни печали и боли, чтобы были они счастливы, чтобы простили ей так же, как она простила им. Чтобы написал свою книгу муж ее и чтобы не оглядывался он на тех, кого обидел.
Катрин – да, она была прекрасна. Главным принципом ее жизни было не навредить, и если она убила собственного ребенка, то только потому,
