внизу.
– Лицо – это не так важно. Но ты понял правильно.
На следующий день я сидела в своем кабинете и терпеливо выслушивала пожилую даму из деревни, родственницу нашей кухарки, которая подробнейшим образом описывала боли в горле у невестки, которые в теории как-то были связаны с жалобами на ее собственный хронический тонзиллит, но я никак не могла уловить эту связь. Неожиданно в дверях возникла чья-то тень и прервала перечень симптомов, лившийся из уст старухи.
В комнату ворвался Джейми, следом за ним Алек – оба до крайности взволнованные и возбужденные. Джейми бесцеремонно вырвал из моей руки и отшвырнул самодельную палочку, которой я в ходе осмотра прижимала язык пациентки, ухватил кисти моих рук в свои и поднял меня на ноги.
– Какого… – начала я, но Алек, уставившийся через плечо Джейми на мои руки, которые тот ему продемонстрировал, перебил:
– Да, все отлично, парень, но что с длиной? Достаточно ли они длинные?
– Гляди.
Джейми вытянул мою руку во всю длину и сравнил со своей.
– Ладно, – с определенным скепсисом протянул Алек. – Может, и пойдет. Да, пойдет.
– Да вы скажете мне, черт вас возьми, что вы намерены делать? – возмутилась было я, но не успела договорить, как мужчины, подхватив меня с обеих сторон, поволокли вниз по лестнице, оставив мою больную старушку с открытым в изумлении ртом.
Через пару минут я с опаской разглядывала большой, блестящий темно-рыжий круп лошади, находившийся примерно в шести дюймах от моего лица. По дороге в конюшню мне стала понятна задача: Джейми объяснял, Алек комментировал рассказ отдельными репликами, проклятиями и междометиями.
Кобыла Лосганн, гордость конюшни Колума, обычно без осложнений жеребившаяся, никак не могла разродиться. Мне и самой это было видно: кобыла лежала на боку, время от времени блестящий от пота живот тяжело раздувался, огромное тело сотрясала дрожь. Стоя на четвереньках возле крупа лошади, я видела края влагалища, слегка расходившиеся при каждом сокращении матки, но ничего более существенного не происходило: не показывалось ни маленькое копытце, ни влажный нос. Поздний жеребенок, видимо, имел боковое или заднее предлежание. Алек считал, что боковое, Джейми – что заднее, и они прервали свой спор лишь тогда, когда я нетерпеливо поинтересовалась, чего они, собственно, ждут от меня.
Джейми посмотрел на меня как на идиотку.
– Конечно, хотим, чтобы ты повернула жеребенка, – терпеливо произнес он. – Поверни передние ножки, и он сможет выйти.
– Всего-то?
Я взглянула на лошадь.
Лосганн (это красивое имя в переводе значило «лягушка») для кобылы была довольно изящная, но, однако, совсем не маленькая.
– То есть мне надо сунуть в нее руку?
Я исподтишка посмотрела на свою руку. Внутрь я ее, конечно, засуну, проход достаточно большой, а дальше что?
Мужские руки, разумеется, были для этого слишком большими. Конюха Родерика, обычно исполнявшего такие трудные операции, в этот раз
