Интересуешься, эстле, древними культами? – вмешался господин Бербелек, чтобы поддержать разговор.
Шулима глянула на него по-над веером.
– Это все еще опасное дело,– сказала она.
– Опасное?
– Старые боги так просто не уходят,– заметил Ихмет Зайдар.– Поэтому кажется, что они были более… истинными.
– Кровь козла и вой на Луну,– проворчал с презрением Кристофф.
Эстле Амитаче громко вздохнула.
– Нам и вправду нужно говорить об этом сейчас? Мы ведь пришли развлекаться, а не вести религиозные диспуты.
– Красота всегда притягивает взор,– усмехнулся господин Бербелек, кивнув на серебряный гаммадион в ложбинке меж грудей эстле.
– Жаль,– просопел эстлос Ньютэ.– Я на миг понадеялся, что встретил сестру по вере. Но ведь должна быть некая причина, отчего ты выбрала такой крест, эстле, раз уж знаешь о его происхождении.
– А разве вкус – причина для выбора религии? Без обид, но я не смогла бы так носиться с изображением орудия пытки, в этом скрыто некое извращение.
– Хо-хо-хо, я этого так не оставлю! – замахал руками риттер иерусалимский.– Такие суждения оглашают те, кто о самой религии знает мало и лишь повторяет, что услышал, се возникает, как возникают сплетни, из ничего, из совпадений случайных слов, неглубоких отсылок, из мутной формы. Что ты вообще знаешь о Кристосе, эстле?
– М-м-м… еврейский кратистос четвертого века александрийской, еще из диких кратистосов, одержимый местным еврейским культом, приговорен к распятию по политическому делу, сумел втянуть под свою Форму множество евреев. Будто бы не умер на кресте, удержал тело. Что еще? Кажется, приписывал себе какое-то родство с Богом.
– Сыном был и есть, Его сыном.
– Никогда не одаряла большим уважением тех богов,– произнесла с легкой иронической улыбкой Шулима,– у которых и тело, и амбиции, вожделение и комплексы, враги, друзья и любовницы, дюжины детей, всё человеческое. Стократ человеческое не равняется божественному.
– Это ведь, собственно, Аллах, Бог музульман,– вмешался господин Бербелек.– Верно?
Кристофф схватился за голову.
– Кристе! Что вы рассказываете! Мухаммад ведь Его у нас украл, сбрендил под антосом Аль-Кабы, и так-то оно и получилось для измаилитов, все перекрученное.
– А-а, значит, это все же Бог Аристотеля? – допытывалась Шулима.– Ну тогда я уже ничего не понимаю. Как Он мог бы иметь сына? Зачем? Каков смысл? Тут ничего не складывается.– Надувши губки, она схрупала остатки тюльпана.
Кристофф громко фыркнул. Сейчас примется рвать эти рыжие патлы у себя на голове, подумалось Иерониму.
– Мне всегда казалось,– вмешался Ихмет, щуря глаза и глядя в задумчивости над головами Бербелека и Амитаче на клонящееся к западу солнце,– с самого детства, собственно… это как с шарообразностью Земли или с приливами крови в теле,
