пакеты. Гаденькое предчувствие накрыло меня, я сглотнул. Содержимое этих пакетов пугало меня даже больше, чем то, что было за дверью.
Нэйт толкнул плечом дверь, и она с лёгкостью отворилась. То, что я увидел, заставило меня содрогнуться: с прихожей был отличный обзор на кухню, а с кухни на гостиную. По всему полу была разлита вода, часть из которой, уже успела высохнуть, но островки сырых пятен, не оставляли сомнений, всё и без того было понятно. Швабра, тряпки и ведро, подтверждали мои догадки.
Она собиралась начать ежегодную генеральную уборку, включила музыкальный канал фоном, и опрокинула ведро, когда увидела тот репортаж.
– Тётя Бэт! – позвал Нэйт. Почти сразу после этого в глубине дома послышались торопливые шаги, а вскоре показался и их источник. Миссис Сейф была из тех людей, которые лояльны и добры ко всем, но, до тех пор, пока их не потревожить. В этом она была схожа с осой. Она была особой впечатлительной, часто принимала всё близко к сердцу. Младшая дочь была совсем не похожа на мать. Стейша в основном была человеком здравомыслящим, совсем не ведомым человеком, она никогда не поддавалась сладким речам, некоторые называли её хладнокровной и даже надменной. Признаться, когда-то я и сам так думал. Когда мы учились в начальной школе, Джин и Стейша уже были как два полушария мозга – неразлучны. И попеременно выполняли функции друг друга, одно полушарие владело здравым смыслом, другое было совершенно безумным. В то время эти двое тусили только со старшеклассниками, у обеих был "проездной" в эту тусовку, при чём, пожизненный: старшие брат и сестра, которые при всём при том, тоже тусовались вместе. Тогда Стейша и Джин, считали, что тусить с ровесниками не круто и всячески давали это понять, в частности, закатывали на сверстников глаза и смиряли тех снисходительными и полными превосходства, презрительными взглядами.
Ну, это я так думал. Оказалось, что я частично был не прав, Стейша, как-то раз, когда я ей рассказал о своих детских наблюдениях, вполне логично аргументировала такое своё и Джин поведение.
Она сказала, что тогда мальчишки, в силу своего маленького возраста, вели себя как засранцы (и это ещё мягко сказано) по отношению к девочкам: обзывались и делали прочие гадости, с ними нельзя было нормально поговорить. Сейчас всё изменилось. Я даже до конца не понимал насколько, пока не увидел Стейшу.
Я не узнал её. Она сидела на кровати, подобрав к себе коленки и обхватив их руками. Её длинные волосы были растрёпаны и распущены. Она, не отрываясь, смотрела в одну точку и не отреагировала на наш приход. Я вопросительно посмотрел на миссис Сейф, ища у неё правды, какой бы она ни была, или, по крайней мере, объяснений о том, что конкретно произошло. Миссис Сейф обеспокоенно посмотрела на дочь, затем обернулась к нам:
– Я убрала карандаш из её причёски, боялась, как бы…,– голос её затих. Я не осуждал её, наверняка, она тоже была вне себя от горя, насколько я знаю, за десять лет дружбы девочек, родители Стейши считали и Джин своей дочерью, кроме того, отцы девочек крепко дружили с самого детства. Но состояние
