домом и пансионатом, мадам Бек остановилась, выпустила мою ладонь, повернулась и пристально посмотрела в лицо. Я пылала и дрожала с головы до ног, боюсь, даже плакала. В действительности предстоящие трудности оказались вовсе не воображаемыми, а очень даже реальными. Одна из главных проблем заключалась в полной беспомощности перед методами, посредством которых мне предстояло преподавать. Приехав в Виллет, я сразу занялась изучением французского: днем усердно практиковалась, а по вечерам каждую свободную минуту постигала теорию – пока правила позволяли пользоваться свечами, однако до сих пор не считала, что способна свободно и правильно говорить.
– Dîtes donc, – сурово заявила мадам, – vous sentez vous réellement trop faible?[23]
Можно было бы ответить «да», вернуться в детскую и провести там остаток дней, покрываясь плесенью, однако, взглянув на мадам Бек, я увидела в выражении ее лица нечто такое, из-за чего изменила свое решение. В этот миг она предстала не столько в женском, сколько в мужском обличье. Во всех чертах сквозила сила особого свойства, и эта сила казалась чуждой, поскольку пробуждала не сочувствие, не понимание и не повиновение. Я стояла, не чувствуя себя ни успокоенной, ни побежденной, ни подавленной. Казалось, мне брошен мощный вызов противостоящего дара, и я внезапно ощутила постыдность собственной неуверенности, малодушие отказа от честолюбивых стремлений.
– Куда пойдете – назад или вперед? – спросила мадам Бек, сначала указав на маленькую дверь жилого помещения, а потом на великолепный двустворчатый портал школы.
– En avant[24], – пробормотала я.
– Но, – настойчиво продолжила она, охлаждаясь по мере того, как я распалялась, и сверля жестким взглядом, в неприязни которого я черпала силу и уверенность, – сможете ли преодолеть волнение и предстать перед классом?
Произнося эти слова, она презрительно хмыкнула: нервная возбудимость не соответствовала вкусу мадам Бек.
– Взволнована не больше, чем этот камень, – топнула я по плитке пола и добавила, глядя ей прямо в глаза:
– Bon![25] Но позвольте предупредить, что вас ждут не спокойные, благообразные английские девочки. Ce sont des Labassecouriennes, rondes, frances, brusques, et tant soit peu rebelles[26].
– Знаю, как знаю и то, что, хотя с первого дня упорно учу французский язык, говорю все еще неуверенно и с явными ошибками, чтобы заслужить их уважение, а потому неминуемо стану мишенью для презрения со стороны даже самых невежественных учениц. И тем не менее урок провести готова.
– Имейте в виду: девочки не жалуют робких преподавателей, – предупредила мадам.
– Мне известно и это. Слышала, как они взбунтовались против мисс Тернер.
Эту бедную одинокую учительницу, чью историю я знала, мадам Бек с легкостью наняла и с такой же легкостью уволила.
– C’est vrai[27], – холодно подтвердила мадам Бек. – Мисс Тернер владела вниманием класса не лучше, чем это удалось бы
Признайтесь, вы действительно считаете себя слишком слабой? (
Вперед (
Хорошо! (
Это уроженки Лабаскура – дерзкие, свободные, порывистые и оттого немного строптивые (
Это правда (
