style="font-size:15px;"> – Я могу идти делать портрет баронессы?!
– Да… Но, не знаю, согласится ли она сегодня на сеанс… Ее фаворитка больна! – оживился старик.
– Пашута! – быстро вымолвил Шумский, впиваясь глазами в его лицо.
– Да, Прасковья, – отозвался этот, как бы говоря: «для меня нет Пашут, а есть горничная Прасковья».
– Что же с ней? – тревожно повторил Шумский.
Старик глянул с улыбкой ему в лицо своими добрыми глазами и, важно поджав губы, произнес:
– Не любопытствовал еще узнать у баронессы Евы, чем изволит хворать ее фаворитка… да, кажется, и ваша тоже… И вы тоже успели, vous amouracher de la gamine[3].
– C’est un ange, monsieur le baron![4] – отозвался Шумский.
– Oh! Déchu, alors…[5] Это чертенок и по лицу, и по нраву, и по ухваткам. Вы, как талантливый художник, господин Андреев, должны знать, что во всей существующей на свете живописи, даже в испанской школе, не найдется изображения ангела, черномазого, как цыган, и с дерзкими чертами лица. Прасковья хорошенькая девчонка, но она не ангел, а цыганенок… Скорее моя Ева напоминает собой тот тип, который принято давать ангелам и архангелам. Les trois В[6]. В понятии об ангеле буква «Б» имеет тоже значение…
«Ну… Поехали! Завели шарманку…» – подумал Шумский и вымолвил:
– Совершенно верно, но только баронесса…
– Bonté, beauté, béatitude[7], – продолжал старик, не слушая. – Belle, bonne, blanche…[8] Я непременно в заключении или эпилоге к моему сочиненью…
– О значении букв относительно мозга человеческого, – подсказал Шумский.
– О нет… нет… Вы все путаете… Значение звуков, а не букв… Неужели вы не понимаете… Буква есть тело, а звук – его душа… Звук – содержание, а буква – форма… И не «относительно мозга»… А их мозговая, comment vous dire[9], законность, необходимость, непреложность… Знаете ли вы, например, что буква «Б» – голубой… Звук «С» – золотисто-желтый… Впрочем, я забыл! Это не про вас, господин Андреев…
Шумский стоял, опустив глаза в пол, как бы выслушивая равнодушно одинакий выговор или прислушиваясь к ветру на улице.
– Это, конечно, очень интересно, – вымолвил молодой человек, стараясь не рассмеяться. И он прибавил мысленно: «Bete»[10], болван, башка – тоже на “Б” начинаются».
– А знаете ли вы, кто первый написал сочинение почти на эту же тему… О родстве, так сказать, красок и звуков. Гениальный Гёте, к которому я два раза ездил поклониться в Веймар и скоро в третий раз поеду! – восторженно проговорил барон.
«И поезжай, да поскорее, – мысленно проговорил Шумский. – Да там застрянь подольше. Или совсем подохни… И лжет ведь… Станет умный человек таким вздором заниматься. Гёте не тебе чета… Его стихи и я читал во французском переводе».
Видя, что беседа с бароном может затянуться, что изредка случалось, Шумский взял со стола тетрадь и слегка попятился, как бы собираясь раскланяться.
Вы влюбились в девчонку (
Это ангел, господин барон (
О! Падший тогда… (
Три «Б» (
Доброта, красота, блаженство (
Красивая, хорошая, белая (
Как вы говорите (
Глупый (
