у её семьи, в каком эмоциональном состоянии она находилась, – предложил Райан.
– Можно попробовать, – сказала Джесси. – Но, пока тебя в кофейне осматривал медик, я ещё немного поговорила с Вином. Он упомянул, что в этом районе у неё нет никого из членов семьи, и что она вообще не поддерживала ни с кем из них тесной связи. Могу предположить, что суп от её матери, хранящийся в холодильнике, был неудачным предложением наладить отношения. Так что, я не уверена, что беседа с ними сможет пролить нам хоть какой-то свет на ситуацию. Думаю, что идея с самоубийством – это просто отвлекающий манёвр.
– Как ты можешь быть настолько в этом уверенной? – спросил он.
– Я не уверена. Но разве тебе не кажется подозрительным, что на месте происшествия не нашли предсмертную записку или другой намёк на то, что она была в депрессии? Или тот факт, что её окно было открыто?
– Может, она любила проветривать помещение, когда приходила из спортзала, – предположил Райан. – Это намного дешевле, чем пользоваться кондиционером.
Джесси посмотрела на него и поняла, что даже он не поверил в эту теорию.
– Как бы то ни было, – продолжил он, не желая признавать её скептицизма по поводу версии о самоубийстве, – Голливудское управление отправит нам копии всех улик, которые им удастся найти. Мы можем пройтись по списку её клиентов и посмотреть, может кто-то внезапно всплывёт.
– Как они отнеслись к тому, что мы влезли в их дело? – спросила Джесси.
– Так же озлобленно, как мы и ожидали, – сказал он. – Но я не стал раскрывать всех карт и сказал, что это дело может быть связано с одним из наших текущих расследований. Они не решились рискнуть и дать жёсткий отпор, если это предполагало необходимость затронуть какое-то важное дело, поэтому отступили. Все материалы должны ждать нас в офисе, когда мы вернёмся в участок.
– Звучит круто, – сказала Джесси, заметив, что у неё запершило в горле. Она только что повернула на улицу Ханны.
Она снизила скорость до установленного лимита, радостно используя лежачие полицейские в качестве предлога, чтобы это сделать. Этот ничем не примечательный дом, похожий на ранчо, находился с левой стороны. На крыльце висел гамак, который сейчас пустовал, что было неудивительным в обеденное время в будний день. И всё же, она чувствовала разочарование.
Она и сама не знала, чего ожидала. Даже если бы Ханна была там, что бы она сделала? Ей было категорически запрещено вступать в какой-либо контакт с девушкой Службой защиты семьи и детей, капитаном Декером и, неофициально – её психотерапевтом доктором Дженис Леммон.
И на то были разумные причины. Всего восемь недель назад единственную семью, которую знала девушка, убили у неё на глазах. Этого было более чем достаточно для любого семнадцатилетнего подростка. Но как бы она чувствовала себя, узнай, что мужчина, который это сделал, был её биологическим отцом? И что женщина, которую он мучил и жизнь которой висела на волоске по
