Не стоит, мало ли, кто как одет. Янки – его и за версту видно. Билет есть – пусть отсыпается. Хорошо еще, что поезд идет не до Аляски, а то был бы сюрприз этому «гангстеру», обнаружь он себя с похмелья меж эскимосов!
Напряженно разведчик вслушивался в обмен репликами служивых… Наконец, он услышал характерный щелчок кондукторского компостера, и группа покинула купе. Пронесло!
…Вслед за этим в памяти Эйтигона всплыл недавний эпизод. В 1939 году Берия, только-только назначенный главой НКВД, на совещании, посвященном 22-й годовщине образования ВЧК, объявил о своем решении прекратить репрессии против разведчиков-ветеранов, которые с неистовостью монаха в течение двух лет проводил «кровавый карлик» Ежов.
Затем новоиспеченный нарком стал раздавать похвалы руководителям разведки. Делал он это в свойственной только ему одному иезуитской манере: никогда не знаешь, то ли он тебя хвалит, то ли издевается. Вонзив немигающий взгляд змеи в зрачки Эйтингона, Берия произнес:
– Возьмем, к примеру, товарища Эйтингона. Он – виртуоз, ас, кудесник нашей разведки. Если однажды в мой дом с улицы, где хлещет проливной дождь, войдут трое, а на полу останутся следы только двух, то я знаю, что один из вошедших, – старший майор госбезопасности Эйтингон… Да-да, он умеет и это – ходить между струй!
Глава тринадцатая. Иго мое благо, и бремя мое легко…
Погожим майским днем 1970 года в отдельном кабинете Испанского клуба, что на 4-м этаже жилого дома на Кузнецком Мосту, трое убеленных сединами клиентов за бутылкой отборного коньяка «Метакса» степенно вели неторопливую беседу.
Едва ли кому-то из посетителей заведения могло прийти в голову, что эти почтенные старцы имеют на троих 47 лет «отсидки»: один провел в тюрьме 12 лет; второй – 15, третий – все 20!
Эта троица привела в исполнение приговор Сталина и ликвидировала Троцкого – бывшие генералы госбезопасности Павел Судоплатов и Наум Эйтингон, а также Герой Советского Союза Рамон Меркадер. Они впервые встретились через 30 лет после завершения операции…
…Эйтингон начал рассказывать о «крысиных тропах», коими он рыскал в Соединенных Штатах в поисках лекарства, которое должно спасти Рамона, ведь вызволять из беды други своя – христианская заповедь…
Вдруг он прервал свой монолог, и, вперив взгляд в зрачки сидевшего напротив Меркадера, жестко спросил:
– Скажи честно, Рамон, почему ты употребил ледоруб, а не пистолет? Денег не хватило на его приобретение? Я ведь выдал тебе немалую сумму…
– Мой генерал, у меня был пистолет… Но нужно было сделать всё без шума, ведь в ЕГО ранчо, как в муравейнике муравьев, был целый легион охранников. И если бы я выстрелил, меня бы сразу схватили. Я же намерен был уйти по-английски, тихо, не раскланиваясь… А ледоруб – орудие бесшумное и надежное. Удар ледорубом по голове – верная смерть… Но что поделаешь, если у меня в решающий миг стала ватной рука, а ЕГО череп оказался крепче общечеловеческого…
