очень точно распознал сигнал.
– Пффф… Да не трясись, оно шариками стреляет. У нас тренировка командная была. Типа, полулегально. Игру-то нам из-за “самоизоляции” отменили, а мы поползли по лесу пошариться. Неофициально, ага. По командам и все такое. А там как у нас у всех на полигоне радиосигнал пропал и телефоны отключились, мы сначала думали – может, учения какие, или еще что. А потом все ломанулись по домам. А я безлошадный, на ком мог сколько мог доехал, и адьес. Вот, типа, домой пытаюсь добраться. С тех самых пор.
– То есть, ты не знаешь, что с твоими?
– Да я, в общем, понятия не имею чо вообще с Москвой. Нормальные люди все позаховались по углам, никто ничего не хочет говорить, все боятся сидят, причем так, шо не выколупать. “Только чужие на улицах шастают”. И я вот, значит, – он пожевал губу и оперся локтем на подоконник, рассеянно глядя на пасторально-руинный пейзаж за стеклом. – Чужой весь.
Андрей немного успокоился, немного разложился из положения испуганного перочинного ножика.
– У нас тоже все отключилось. У нас, вообще, часто отключается. Свет, и интернет. И даже связь, если с вышкой проблемы. Так что, мы даже ничего не поняли. День, может. А потом народ начал с города возвращаться на машинах, говорят, и там все вырубилось. А потом банда какая-то пришла, и все … кто уехал, кто спрятался.
– И тут они еще?
– Нет, ушли. Но тут много гастарбайтеров. Они ремонт делали, благоустройство всякое. И теперь тут… Магазин довынесли. Тут все. Кроме книг. Книги им не нужны.
Илья, слушая рассказ, начал обкусывать заусенец на пальце, и Андрей с трудом сдерживался, чтобы не сделать ему замечание. Но это, хотя бы, и его самого немного отвлекало от экзистенциального ужаса.
– Думаешь, это какое-то оружие? Американцы? Или кто?
– Понятия не имею, – мотнул головой Илья. – Но по мне так пиндосы не тянут. Разве шо китайцы или японцы тайком чот могучее открыли. Ну, типа, сначала коронавирус на нас кинули, потом это вот. Но этого мы сейчас точно не узнаем. У тебя там, машина есть, например?
– Нет. Мои.. надеюсь, на ней уехали. Я не знаю. Генератор есть, в доме. Но бензина нет. А на колонке эти засели. И в доме… в доме тоже были. Я туда уже не ходил два дня.
– Понятно, – Илья перешел на другой палец, дернул заусенец слишком сильно, выругался и вытер об куртку кровь. – Шо ничего не понятно. Картошку давай, вот чо. А с меня шоколад.
Картошку Андрей сварил еще дома, пару дней назад – плита была газовая, и газ был в баллонах, так что она прекрасно работала даже в этой ситуации. А вот насосы все были на электричестве – и, значит, без генераторов бесполезны. Воду Андрей, обмирая, набирал в колонке и тащил под покровом ночи через полдеревни в двух канистрах.
– Я сейчас, – пообещал он, подскакивая. Илья оказался, внезапно, ниже его ростом едва ли не на половину головы. Он подвинулся, пропуская Андрея, но продолжал, нервно щурясь, поглядывать в окно. И даже рюкзак так и не снял, словно готовый в любую секунду бежать прочь. И снова
