О’Коннелл, мисс Мэри, пообещайте, что моя дочь ни на секунду не испытает те боль и ужас, которые были с ней в ее последние минуты. Поклянитесь мне!
В таких случаях Райан предоставлял слово Мэри, а сам отводил глаза, поворачивался к мониторам. Ему нравилось, как спокойно Мэри говорит с растерянным добровольцем, как расставляет все точки над «i», как поток ее мягкого голоса уносит прочь страх и сомнения. Вскоре Мэри, как обычно, сказала «мы готовы», и Четверка, подсоединившись к серверу, дала старт процессу экстракции памяти.
Свет в крипте погас, только пара ламп горела над приборной панелью, едва рассеивая тьму, превращая ее в уютный полумрак. Анетта крепко сжала подлокотники кресла. Она все еще страшилась того, что будет дальше.
– Мэри, вы можете взять меня за руку? Если не трудно, – попросила Анетта.
Ничуть не удивившись, Мэри приблизила свой стул к креслу экстракции. Холодная кисть Анетты подрагивала.
Нейронный дешифратор работал как надо – крипта преображалась, предметы и стены размывались, исчезая, будто в густом тумане. Когда первые очертания проявились вокруг, Анетта ахнула. Она сидела в том же кресле, но посреди собственной лужайки, повернувшись лицом к своему дому. Над ее головой синело чистое небо Лос-Анджелеса, солнце яростно припекало, по траве полз зеленый жесткий шланг для полива – садовник тянул его к альпийской горке в другом конце двора.
– В моей станции виртуальной реальности все тоже как настоящее, – привстала Анетта. Она потрогала прогретую солнцем кожу; свесившись с кресла, провела рукой по влажной от полива траве. – Но там только игры, придуманные комнаты и прочая ерунда. Я никогда не видела собственный дом в виртуальной проекции!
– Наша станция работает немного иначе, чем игровая. – Райан повернулся к ним в кресле, которое, казалось, тоже стоит посреди лужайки. – Мы считываем ваши реальные воспоминания нейронным дешифратором, который я создал, и сигнал тут же преобразуется в визуализацию. Я написал программу, которая выдает визуализацию экспромтом, декодируя ее непосредственно из вашей памяти.
Хотя Райан никогда не говорил с людьми об их чувствах и прочей душевной мешанине, он обожал рассказывать им о своем главном сокровище, о деле своей жизни. Тут он оживлялся, закидывал ногу на ногу и любовался видениями вместе с ошарашенными добровольцами.
– Если я сейчас встану, то смогу пройти в свой дом? Открыть вон ту дверь и войти? – спросила Анетта, приподнимаясь.
Но Мэри задержала ее быстрым движением руки.
– Потенциально, да. Но вы здесь не для развлечения, а для воскрешения вашей дочери. Мы должны проделать эту работу вместе.
Анетта все еще оглядывала собственную лужайку. Над ее ухом прожужжал толстый шмель. Он опустился на раскрытый бутон розы: важно качал крыльями, семенил по лепесткам.
– Еще мне пришлось усовершенствовать сами станции виртуальной реальности, которые и так есть в каждом доме. Вы видите, слышите, ощущаете, обоняете
