style="font-size:15px;"> Ее оруженосец стоял рядом, держа в опущенной руке гитару. Кто-то, проносясь, толкнул его. Гитара ударилась о стену и глухо загудела. Этот жалобный звук образумил Таамаг.
Она отпустила Ирку, вскинула руки – страшная, гневная, громадная как медведица, с искаженным ненавистью лицом – и исчезла в огненном пузыре телепортации.
Ирке подумалось, что, если раздраженная Таамаг случайно материализуется внутри каменной стены, тем хуже для стены. Она раздерет ее голыми руками. Ирка почти видела, как крошится камень от могучих ударов изнутри.
Убийца подстерег Филомену у ее дома, скромной панельной пятиэтажки в Марьино. Валькирия испепеляющего копья сидела, опираясь спиной о дерево. Даже в последнюю секунду она не позволила себе упасть. В груди у нее торчала стрела. На лице, закрыв мертвые глаза, лежал большой кленовый лист – возможно, первый лист надвигающейся осени, которая не стучалась еще, а лишь терпеливо скреблась пальцем в двери.
Сердце у Ирки забилось короткими, захлебывающимися ударами.
Гелата, как валькирия воскрешающего копья, кинулась к Филомене. Опустилась на колени. Коснулась пальцами шеи и долго, около минуты, держала их там. Затем с усилием выдернула стрелу и, виновато покачав головой, поднялась.
– Ну что же ты! Сделай что-нибудь! – раздалось сразу несколько протестующих голосов.
– Простите, но уже все. В этом мире Филомены больше нет. Она ушла в вечность, к свету… – сказала Гелата.
– Постой, не сдавайся! Ты же можешь! – схватила ее за руку Бэтла.
– Я бессильна. Все дело в стреле. Она из Тартара, – негромко сказала Гелата.
Наконечник был узким, без зазубрин. Не столько наконечник, сколько стилет, изготовленный для единственного верного удара и насаженный на древко стрелы. Тот, кто готовил нападение, понимал, что не сможет подойти близко.
– Кто это сделал? Кто? – страшно, на весь двор, прорычала Таамаг.
Она не в силах была просто так стоять и смотреть на мертвую Филомену. Боль и гнев наполняли ее густой бычьей кровью, пульсирующей в сосудах так, что в носу у Таамаг взрывались мелкие сосуды. Гнев мечтал превратиться в действие. Ему нужно было бежать, бросать копье, рвать врага голыми руками, но кого рвать? в кого бросать? Зоркая Ильга первой обнаружила, что, следуя главному принципу своей жизни, Филомена отомстила за себя сама, вот только победной косы заплести не успела.
– Кто-нибудь! Подойдите сюда! – окликнула Ильга.
Убийца Филомены лежал за ближайшей машиной, уткнувшись в асфальт синим лицом. В груди у него была сквозная рана с опаленными краями. Такую могло оставить лишь копье валькирии. Только вот само копье в ране отсутствовало.
Газон, на который недавно завезли землю, был весь изрыт каблуками. Ирка увидела следы плевков и затоптанный окурок.
– Их было двое. Когда я подбежал, то понял, что этот уже ничего не скажет. Я наклонился, и тут меня кто-то вырубил сзади и взял копье, –
