у нас только в Сибирь решительно и отправляют. Всех погоню, кто дело делать станет?
Орлов снова пристроился читать то, что пишет императрица. На сей раз записка статс-секретарю Елагину, с ним можно иначе, он спор, да все одно. Тянучку любит: как не подтолкнешь, так дело валяться почти законченным месяцами может.
«Слушай, Перфильич, ежели в конце сей недели не принесешь ко мне наставлений по губернаторской должности да дело Бекетова, скажу, что тебе подобного ленивца на свете нет, да что никто столько ему порученных дел не волочит, как ты…»
И снова смеялся Григорий:
– Хочешь, я твоего Перфильевича разок тряхну, как собачонка, в зубах сии бумаги через час принесет.
– Гриш, там дела на два дня. Ежели через час принесет, значит, будет недоделано, к тому же из Елагина душу вытрясти легко, а кто за него потом работать будет? Хочешь помочь, разбери вон бумаги, давно присланные.
Отдельной стопкой на столике лежали прошения, поданные еще сразу по восшествии на престол. Но их оказалось столько, что хоть вовсе спать не ложись, вовек не разобрать. Но Екатерина приказала не выбрасывать:
– После постепенно разберем.
Устраиваясь со стопкой бумаг на кушетке поудобней, Орлов вздохнул:
– Не умеешь ты, Катя, царствовать. Неужто все эти бумаги не могли секретари разобрать да свое слово сказать?
– Секретари из сил выбиваются, то, что я Перфильича ругаю, значит только, что он не по значимости бумагами занимается, а по своему хотению либо по времени поступления. На них слишком много работы навалилось.
– Так еще возьми, Россия велика, народу много, посади десяток секретарей, чтоб успевали, а тебе подавали готовое к подписанию.
Екатерина даже перо отложила.
– Умных много, да где их взять, чтоб и дело делали, и мне урону не нанесли? Давеча распорядилась одну бумагу написать, так искривили, что едва сама поняла, что в ней.
– Но не можешь же ты все сама делать?!
– Ежели не делать, то приглядывать и учить, да вот так подталкивать придется. Пока привыкнут, как надобно работать, буду сама…
Такие сцены бывали часто. Екатерина действительно искала людей толковых, опытных, но не хапуг, чтоб работали быстро и серьезно. На должности ставила осторожно, снимала редко. Немало лет прошло, пока приучила делать быстро, бумаги не заволакивать да на все вопросы толковые ответы давать. Больше всего не любила даже не медлительность, а неосведомленность. Ну как может Сенат не знать, сколько людей в России, хотя бы приблизительно, или количество городов в стране?! Как может губернатор города не ведать, сколько у него рынков да какие на них цены.
Вот этот вопрос потряс генерал-полицмейстера барона Корфа в Петербурге в первые же дни.
Когда новая императрица с утра вызвала его к себе и поинтересовалась, что на рынке сколько стоит, только рот раскрыл:
– Поваров, матушка, спросить следует, я сам на рынок не хожу…
