пальца» (Даль) не может быть ничем, кроме импортного протеза; какое уж тут веселье, когда текст – инвалид. С выраженным физическим, как писали раньше в трамваях.
Несчастный этот кукиш введен в оборот задолго до Т. Л. Уже в переводе Григорьева фигурирует.
А что поделать, если в оригинале болван Самсон зачем-то сует себе в рот собственный палец (вроде бы – большой) и делает вид, что покусывает, или прикусывает, или просто кусает его.
Чей-нибудь извращенный ум, пожалуй, повелся бы на возникающую (в нем, в уме извращенном) идею отдаленного сходства с концепцией длинного дурня, изложенной выше. (Нынешний-то театр не запнется: поменять большой на средний – доля секунды. Но в РИ, а потом в СССР до самой перестройки произведенный таким приемом жест был неизвестен. И невозможен.)
Б. Л. Пастернаку, мы видели, была ближе концепция слюнявой юродивой. Благовоспитанность Поэта, подкрепленная дотошностью Филолога (А. А. Смирнова), принесла удивительный плод.
Филолог добыл (не умею даже предположить, из какого источника, но не сам же он выдумал) занимательную историческую подробность, и Поэт приклеил ее к пьесе как примечание.
Для полного успеха распорядок действий требуется, стало быть, такой.
Вот разгорается перепалка.
Самсон. Я буду грызть ноготь по их адресу. Они будут опозорены, если смолчат.
Абрам. Не на наш ли счет вы грызете ноготь, сэр?
Самсон. Грызу ноготь, сэр.
Абрам. Не на наш ли счет вы грызете ноготь, сэр?
Самсон (вполголоса Грегорио). Если это подтвердить, закон на нашей стороне?
Грегорио (вполголоса Самсону). Ни в коем случае.
Самсон. Нет, я грызу ноготь не на ваш счет, сэр. А грызу, говорю, ноготь, сэр.
По сцене пробегает Примечание (какой-нибудь заслуженный артист) и шепотом кричит:
– Грызть ноготь большого пальца, щелкая им о зубы, считалось оскорблением (таким же, как показать язык).
Ну а уж после этого – мечи наголо, и пылай, потасовка.
Кто я такой (антрополог ли я? этнограф ли?), чтобы усомниться. Да и повода нет. Что тут странного? Наверняка где-нибудь когда-нибудь кем-нибудь практиковался и такой способ унизить себе подобного. Правда, первыми почему-то являются в память приматы; а как поразмыслишь – нет, скорее птицы: грызть ноготь, щелкая так громко, чтобы противник, а тем более зритель, внял, – по-моему, легче клювом.
Это, впрочем, дело техники (театральной). Но сколько же ваты советской, хлопчатобумажной, высшего качества должен затолкать себе в уши человек (Поэт!), чтобы своей рукой выводить на русском (на родном!) языке безумные предложения типа «я буду грызть ноготь по их адресу» и «не на наш ли счет вы грызете ноготь?». Таким слогом писали заявления в Литфонд на соседей по даче. Ну, еще в теперешней «Литгазете» так пишут. Моя мать помнила, как донимал ее в 37-м, когда бабушку посадили, комсорг курса, не то староста группы, какой-то, словом, активист: «По какому вопросу плачешь, Гедройц?»
