его лежавшим на столе карандашом.
Перечитав несколько раз рецепт торта и, оценив старую печь, для которой тем еще челленджем были котлеты и блины, Мира отметила про себя две вещи: во-первых, в рецепте было столько сахара, что одно место вероятнее всего у любого, кто его съест, слипнется после первого же кусочка; во-вторых, она сдохнет на той кухне.
Фекла, вторая по юности после Миры служительница братства, была на редкость запасливой девушкой, имевшей в своем кухонном арсенале такие продукты, что оставалось только гадать, откуда они могли взяться в построенной в обход цивилизации крепости, в которой не было даже приличного толчка. Но не это удивило Миру, решившую начать с крема, как наличие спелой и даже на вид сочной клубники, благоухавшей летом и солнцем в кладовой.
Даже, чтобы каждому стражу в крепости досталось по порционному кусочку торта, крема и коржей нужно было намеренно. Фекла же из соображений прожорливости своих коллег решила утроить пропорции, что еще больше убедило Миру, что живой с той кухни она не выйдет.
– Ну, и на фига ей тот торт сдался? – пробормотала она.
С горем пополам сварив в огромаднейшей кастрюле крем, Мира, едва не заработав себе геморрой, поставила ее на каменный пол остывать, замесила шоколадное тесто для коржей и, поставив выпекаться первый из огого-количества, перетерла клубнику.
С переменным успехом обжигая руки и чертыхаясь в адрес несправедливости бытия, Мира потеряла счет времени, а потом и вовсе перестала что-либо чувствовать, обмазывая перетертой клубникой и кремом уже остывшие коржи, которые она выкладывала на застеленный фольгой стол, стыкуя их один с другим, чтобы получился один большой прямоугольник.
– Мира?! Что… Что ты делаешь?
– А на что это похоже? – без выражения ответила она вопросом на вопрос, вскользь посмотрев на стоявшего в недоумении Клима.
– Зачем?.. – Командир удивленно пробежал глазами кучу грязной посуды, почти торт и свою потную и румяную протеже, больше напоминавшую робота, чем человека.
– Фекле плохо стало, – ответила Мира, отложив в сторону ложку для обмазки. На окне остывал еще один корж, а печь доводила до готовности уже последний. – Я согласилась ее подменить, – добавила она, смахнув со лба капельку пота.
Нереальное количество коржей и без того весь день горящая печь нагрели кухню до предела и даже открытое настежь окно не помогало.
Вооружившись двумя полотенцами, Мира подошла к печи, чтобы вытащить корж.
– Давай я. – Клим взял у нее полотенца и вытащил корж. – Куда поставить?
– Сюда.
Мира сняла с окна остывший корж, освободив место для того, что держал командир. Свой же она положила на стул и, поддев его лопаткой, уже опытно переложила на торт.
Подогнав его так, чтобы было ровно, Мира зачерпнула ложкой перетертую клубнику, подходившую насыщенным соком. И тут ее посетила любопытная мысль, а точнее догадка.
– Клим, у тебя день рождение?
Ну,
