друг друга. Они же близнецы, до мозга костей.
Эстер отпустила Вафлю разбираться с хлопьями на полу, а сама достала Кейт из детского кресла.
– Кейт неавиди хопья! – вопила она, хотя в иной день ничего, кроме них, не ела. Эстер отпустила Кейт и погналась за ней через гостиную, вокруг обеденного стола, потом по кабинету Моргана, вверх по лестнице, через все спальни, назад вниз по лестнице и, наконец, поймала ее, подхватила, принялась щекотать. Усадила в кресло и пристегнула, насыпала еще плошку хлопьев, которые Кейт стала уписывать за обе щеки, словно ее неделю морили голодом.
– Никогда, – произнесла Эстер, ероша кудряшки на голове Кейт, – и ни за что мне не понять логики трехлетнего ребятенка. В жизни не понять.
– В зызи не понять, – передразнила ее Кейт.
Морган тем временем положил трубку.
– Звонили из ветклиники на Портер-сквер.
У Моргана была своя ветеринарная практика, но когда у них поселилась Кейт – и в дом стали приносить счета за садик, – он при возможности брал дополнительные смены.
– Нужны свободные руки, все решилось в последнюю минуту.
Эстер улыбнулась Кейт и знаком пригласила Моргана отойти на другой конец квартиры.
– Ты издеваешься, что ли?! – прошептала она.
Морган улыбнулся своей обычно обезоруживающей улыбкой. В другой день Эстер уступила бы, но сейчас она чувствовала, как ее долгожданный день наедине с собой тонет в концентрированной ярости.
– Прости, госпожа, – сказал Морган.
Какая-то часть Эстер, та самая, которая знала: нужны деньги, – все понимала. Но вот другой, большей, хотелось орать. К тому же Эстер ненавидела, когда Морган называл ее госпожой.
– Должен будешь, – предупредила она. – Дешево не отделаешься.
Морган поцеловал ее в щеку, накинул куртку и свистнул, подзывая Вафлю. Вскоре послышался шум мотора, когда он задним ходом вывел пикап на подъездную дорожку.
– И осталась ты сегодня со мной, – сказала Эстер, обращаясь к Кейт, которая, однако, целиком сосредоточилась на плюшевой мартышке. Мартышка, которую так и звали – Мартышка, скакала у нее на коленях, и Кейт приговаривала: «Мартышка Сто Сорок Дурацких Штанишек ест бананы», что прозвучало как: «Матыска со соок дуаси санисек ес бааны». Эстер даже не верилось, что она хоть что-то понимает. Это был тайный язык, доступный только ей, Кейт и Мартышке. Сказать по правде, Эстер вообще слабо верила в происходящее, однако вот же оно, происходит.
Сев за стойку, она постучала пальцем по гранитной столешнице. Впереди ее ждал длинный хаотичный день. Одна из мамочек в ясельной группе еще вчера спрашивала, в какой день им удобнее будет прийти в гости. Эстер ответила уклончиво: она ничего не знала наверняка, все еще гадая, не вернется ли Дафна как ни в чем не бывало – с таким видом, будто дальше все будет нормально. Хотя что такое нормально? Эстер проверила с телефона расписание сеансов
