учил соответствовать миру, в котором мы живём.
– А покупать шмотки стоимостью с чей-то дом на фоне всеобщего голода вас тоже папочка научил? – мгновенно ощетинилась Айла.
– Нет, это у меня от мамы.
Новый приступ мигрени заставил её глаза сомкнуться, она сжала голову руками.
– Я хочу увидеть брата, – застонала она. – Где он?
Вопреки ожиданиям Роман не стал ей перечить.
– Я распоряжусь, чтобы вам предоставили списки.
– Какие ещё списки? – Внутри пострадавшей снова проснулась злость. – Где мой брат?
– Я понимаю, что вы чувствуете сейчас, – мой совет вам не нервничать. Ваша нервная система только что пережила сильнейшее потрясение, не нужно рвать её на части ещё раз. Только себе навредите. Не портите мне отчёт.
Айла попыталась возразить, но мужчина властным жестом приказал ей закрыть рот и встал.
– Тихо. – В его голосе прозвучало что-то, что заставило девушку прикусить язык. – Я сказал, что вам дадут список. А пока на этом всё. Успокойтесь.
С секунду Айла оторопело глядела на Вольски, а потом выкинула вперёд руку и схватила его за рукав.
– Да что вы в этом понимаете?! – прошипела она. – Успокоиться? Да вы хотя бы раз были на моём месте?
Вдруг, как из-под земли, между ними возник военный, что дежурил у двери, и остановил её, жёстко усадив обратно на койку. Роман спокойно поправил рукав.
– Нет, не был. И мне ни к чему.
Он набросил на предплечье пальто и вышел в коридор.
У стойки дежурного стояли и что-то обсуждали медсёстры и врач.
– Вы её принимали? – спросил Роман, подойдя к медперсоналу.
– Да. – Врач посмотрел на Романа сквозь очки. – Я попросил вам позвонить. Ревинтол ей помог?
– Без сомнений, – ответил Роман, поправляя узел галстука. – Проследите за ней до отправки в «Мэссив Генетик». Аврора вздёрнет меня на фонарном столбе, если дочь Адлера сбежит.
– Прослежу.
Роман не стал утруждать себя благодарным кивком и направился к выходу, но, вспомнив обещание, обернулся.
– И да, дайте ей список погибших, – он прикинул что-то в уме, – где-то через час. А потом накачайте снотворным.
Томительное ожидание продлилось не больше часа, но каждая секунда для Айлы тянулась так долго, что становилась мучительной. Неведение – один из самых изощрённых видов пытки. Айла прислушивалась к шагам за дверью и все глаза проглядела в коридорное окно, но врачи с бумагами в обнимку шли мимо. Десять минут, двадцать, тридцать… Потом в палату зашёл врач с глубокими морщинами на лбу. Он что-то говорил, но Айла его не слушала и только и смотрела, что на бумагу с именами у него в руках. Она без спросу выхватила листок и пробежала по нему глазами сверху вниз. Айла не сразу поняла, что имя её брата было среди них. Надежда предательски вспыхнула
