>
– В лесу было очень темно. Я не успел рассмотреть. Показалось, что собака.
– Собаки обычно за ноги кусают. За руки, на крайний случай. Как же так случилось, что вас тяпнули в шею?
– Я… понимаете, я плохо себя чувствовал и…
– Выпили что ли? – радостно предположил врач, надеясь угадать во мне родственную душу.
– Нет, я вообще не пью, я… эм… спортсмен, – брякнул я и поспешил перевести тему. – Доктор, так вы можете мне помочь? Наверное, нужно чем-то обработать рану.
– Как раз рана меня смущает больше всего, знаете ли. Ну не собачий это прикус! Я скорее поверил бы в то, что на вас напал шимпанзе. Шимпанзе с ну о-о-очень длинными клыками. Первый раз такое вижу! Семёныч, а ну-ка ты глянь!
«Только Семёныча мне не хватало», – подумал я, молясь, чтобы второй дежурный не оказался психиатром. Будто отвечая на мои мысли, склонившийся надо мной седой бородач выдал свою специализацию, недовольно пробубнив:
– А я-то что? Мне с живыми толковать не о чем… – и тут же воскликнул. – Ох, нифига себе!
От его дыхания, выпущенного мне в лицо, у меня ещё сильнее закружилась голова, и я окончательно убедился, что спирт здесь использовался вовсе не для обработки инструментов.
– Михалыч, это ведь то самое, о чём я тебе говорю! А ты всё никак не поверишь! Они существуют!!!
– Опять ты за своё! – травматолог явно занервничал и попытался перевести всё в шутку. – Закусывать надо!
– Да иди ты! – патологоанатом только отмахнулся на коллегу и, глядя на меня в упор, зачастил громким шёпотом. – Молодой человек, вы должны сказать правду, иначе его никогда не поймают! Не поймают, понимаете?!.. Эта тварь так и будет убивать! Месяца не обходится без того, чтобы ко мне не привезли хотя бы одного с такими же следами на шее, как у вас! Среди них есть женщины. Даже один ребёнок! И у всех – поголовно – смерть вследствие острой кровопотери… Меня никто не хочет слушать, потому что я единственный свидетель, а мёртвые – от них толку нет, они говорить не умеют!..
– Семёныч, заканчивай уже пороть свои байки из склепа, – травматолог раздражённо покрутил пальцем у виска и, отстранив коллегу, обратился ко мне. – Значит так. Как бы то ни было, смысла в обработке раны я сейчас не вижу – слишком поздно вы к нам обратились, она уже затянулась. Как давно вас укусили? Дней пять назад? Неделю?
«Сегодня, – мысленно поправил его я. – Пару часов назад…»
Но вслух промолчал, чтобы не провоцировать новую волну паники бородача. Михалыч же тем временем, подвёл итог:
– В любом случае, хорошо, что сонная артерия не была задета. Иначе заниматься вами уж точно пришлось бы не мне, а Ивану Семёновичу, а он у нас сегодня, как видите, не в духе. Так что, можно сказать, вы везунчик – легко отделались. Но от столбняка и бешенства вас нужно сейчас же вакцинировать. Раздевайтесь!
Из здания больницы я вышел пошатываясь и растирая ноющую после уколов лопатку. С ночи меня не переставало трясти и, кажется, поднималась температура. Вытащив из куртки чехол с глюкометром, я на всякий случай измерил себе сахар. Показатель был нормальным, что меня слегка удивило, ведь я не принял вечернюю дозу инсулина и вообще, кажется, потерял свой шприц. Я похлопал себя по карманам. Точно. Наверное, выронил в лесу. Радовало одно – поужинать я накануне тоже забыл, поэтому у меня были все шансы доехать до ближайшей аптеки прежде, чем станет совсем плохо.
Сев в машину, я повернул к себе зеркало заднего вида, чтобы ещё раз рассмотреть рану. Поразительно, но травматолог не соврал – двойной прокол на коже зарастал с фантастической быстротой и был уже едва заметен. Если бы я своими собственными глазами не видел, как ещё совсем недавно из моей сонной артерии практически фонтаном хлестала кровь, я бы никогда не поверил, что это случилось сегодня. Впрочем, и патологоанатом оказался прав. Это был вовсе не пёс. Хотя, пёс в этой истории тоже замешан…
Глава 1. Линкольн
Собачий лай, раздавшийся ещё издалека со стороны посёлка, я узнал сразу. Это надрывался Линкольн – соседский доберман, ненависть всех местных. Обычно спокойное и даже апатичное животное по ночам будто бы сходило с ума и начинало срываться с цепи, рыча и воя в сторону леса без видимых на то причин. Успокаивался он только тогда, когда просыпалась хозяйка – старая глухая бабка – и, выходя на улицу, окатывала его ведром воды.
Свернув на просёлочную дорогу, я подъехал к дому и припарковался. Стараясь не шуметь, вытащил из машины пакеты с продуктами, две пятилитровки воды и связку дров. Унёс всё это в дом и вернулся оттуда с открытой банкой собачьих консервов.
Увидев меня, Линкольн притих и принялся вилять остатком хвоста, тыкая рыжей пастью в забор. Просунув руку между досками, я присел и вывалил перед ним еду, а потом потрепал чавкающее животное за ухом.
Без
