в ЦК на Старой площади, судьба Прохора была решена. Она буквально за месяц сделала из него зомби. Развлекаясь, она отрабатывала все приемы соблазнения, и все они давали превосходный результат. Она была и заботливой матерью, и развратной стервой, и скромной девушкой, потерявшей голову от любви, и боевой подругой ‒ соратницей, его надежной спиной, готовой ради него на все. Прохор был счастлив. Свадьба была в помпезном ресторане «Пекин». После свадьбы Софья быстро быстро забеременела и родила дочку. Беременность и роды так ее вымотали, что она решила больше не рожать, несмотря на просьбы мужа.
«Ты же сама подложила Анфису под отца, чтобы быть в курсе всех его дел. Пустила лису в курятник!» – ругала она Софья. Она не ожидала, что престарелый тесть решится жениться.
– Эта стерва совместила сразу две первых профессии и проституцию, и журналистику. А теперь у нас и деньги отжать хочет. Эта мошенница и интриганка ничего не получит, – злобствовала Софья, поднимаясь по лестнице.
– Ты можешь хоть немного помолчать? Здесь же все слушается.
– Вот у тебя отец даже родного сына готов прослушивать. Все вы Романовы одинаковые.
Они поднялись и прошли сквозь двойные высокие двери в огромный зал. Большие зеркала, имитирующие окна, вмонтированные во все стены еще больше расширяли его и без того большое пространство. В это же время с другой стороны внего вошли Юрий Владимирович и Анфиса. До романовской реконструкции это помещение было библиотекой. Сейчас с больших картин в широких золоченых рамах чьи‑то предки в бархатных мантиях, подбитых горностаевым мехом, смотрели с нескрываемым пренебрежением на людей, котороые с трудом могли вспомнить девичью фамилию своей бабушки.
Настроение Софьи чуть улучшилось, когда она увидела Анфису. Ей даже стало по‑женски немного жаль ее: одеться настолько безвкусно надо было постараться. Сразу бросалась в глаза серебристая расклешенная юбка плиссе до колена, которая делала ноги не пропорционально короткими, а главное, а главное, не скрывала очень толстые слоновьи икры и щиколотки. Розовая узкая кофточка должна была подчеркнуть большую грудь, но зачем‑то была заправлена за пояс юбки, тем самым подчеркивая выпирающий возрастной Анфисин живот. А сама грудь, в неправильно подобранном лифчике, опускалась слишком низко и казалась обвисшей. Завершала все нелепая прическа. Жидкие каштановые волосы разных оттенков были будто подобраны с полу в парикмахерской, завиты и приклеены на голове Анфисы в нехарактерных для роста волос направлениях.
Естественно, худая Софья в простом черном платье и с ниткой жемчуга на шее, почувствовала себя, по сравнению с ней, аристократкой. Она вдруг вспомнила, как Анфиса пришла к ней на собеседование с шикарной сумкой Chanel. По тому, как она ее держала, было понятно, что сумка ей не по карману. Увидев
