ускорив шаги, иду к своей машине.
– Вы в порядке? – спрашивает сержант сыскной полиции Пэтел, которая все еще бежит за мной.
– Мне было бы гораздо лучше, если бы другие люди добросовестно выполняли свою работу.
– Извините, босс.
– Ради бога, я не ваш чертов босс.
Я ищу в карманах ключи, а тем временем «Мини» движется к выезду со стоянки. Прийя наблюдает за мной, на этот раз молча, с каким-то вызовом в глазах, которого я раньше у нее не замечал. Я даже начинаю беспокоиться: а вдруг она тоже знает больше, чем должна?
– Да, сэр, – говорит она таким тоном, что я чувствую себя одновременно старым и безобразным.
– Извините, не хотел вас обидеть. Просто немного устал. Ребенок полночи не давал мне спать, – вру я.
Теперь я живу с другой женщиной и с другим ребенком, но, в отличие от меня, у ребенка никогда не бывает проблем со сном. Прийя кивает, но, похоже, мои слова ее не убедили. Я сажусь в машину, не дав ей спросить, куда я направляюсь. Хоть бы эта проклятая штука сразу завелась. Я не знаю, ни что я делаю, ни почему. Наверное, инстинкт. Вот так я позже объясню свой поступок. У меня нет привычки следить за бывшей женой, но что-то подсказывает мне, что сейчас самое время. Более того, у меня такое чувство, как будто я должен.
Когда имеешь дело с Анной, всегда есть вопросы без ответов.
Почему она на самом деле здесь? Она уже знает, кто жертва? Каким образом она точно узнала о месте совершения убийства до того, как мы сообщили прессе? Она скучает по мне? Она вообще любила меня когда-нибудь по-настоящему?
И вопрос о нашей маленькой девочке, который всегда звучит громче всех:
Почему она должна была умереть?
От большого количества вопросов без ответов я не могу спать по ночам. Бессонница превратилась во вредную привычку, от которой невозможно избавиться. Каждый день начинается словно с конца – я просыпаюсь усталой и, когда ложусь спать, сна нет ни в одном глазу. Дело не в вине по поводу убийства Рейчел – это началось задолго до этого, и что бы я ни делала, ничего не помогает. Снотворное, которое прописал мне врач, – пустышка, и у меня страшно болит голова, если принимать его с алкоголем, от чего, конечно, трудно воздержаться. Вино – всегда самая надежная опора, когда я чувствую, что могу упасть.
По возможности я изо всех сил стараюсь вообще не обращаться к врачам. Больница – отвратительное место, после посещения которого никакие дезинфицирующие средства или мытье рук не в состоянии вывести зловонный запах болезни и смерти с моей кожи. Медицинские учреждения полны микробов и косых взглядов, и, по-моему, те, кто там работает, всегда задают одни и те же вопросы, на которые я всегда даю одни и те же ответы: нет, я никогда не курила, и да, пью, но умеренно.
Насколько я знаю, нет закона, обязывающего говорить врачам правду.
Кроме того, если лгать достаточно часто, ложь начинает казаться правдой.
Мой ум больше всего
