в большом кресле. – Мне любопытно услышать детали. Брак между вами и мной – но для Фелипе? Как именно это должно сработать?
Симона осторожно уселась на краешек дивана, ее сердце бешено билось от волнения. Эскивель хочет услышать больше. Ему просто любопытно или он действительно хочет обдумать ее предложение?
– Вы правда хотите знать? Не будете смеяться на этот раз?
– Вы застигли меня врасплох, – признал Алесандер, пожимая плечами. – Не каждый день женщина просит меня жениться на ней, в то же время заявляя, что лучше бы ее съели акулы.
Симона сжала губы, не собираясь защищаться. Его улыбка приводила ее в замешательство. Он был привлекательным, даже когда злился – его черты были слишком правильными, чтобы злость могла сделать его некрасивым. Но когда Алесандер улыбался, он был божественен.
– Извините, не каждый день я прошу кого-то на мне жениться.
– Я польщен, – отозвался мужчина абсолютно неискренне. – Ну так объясните мне, что за затея с этим браком? Почему вам так важно выйти за меня замуж? Чего вы хотите добиться?
– Я хочу сделать последние дни Фелипе счастливыми.
– Вы хотите дать ему счастье, выйдя замуж за сына человека, с которым ваш дед был в ссоре почти всю его жизнь?
– Я хочу, чтобы он был счастлив. – Не видя понимания в его глазах, Симона продолжила с большим чувством: – Как вы не понимаете, виноградники, что вы купили, были для Фелипе делом всей жизни! А сейчас каждый взгляд из окна напоминает ему о его ошибке. Обо всем, что он потерял. И его больше не интересуют оставшиеся лозы. И вообще ничего не интересует… – Она взглянула в глаза Алесандера, отчаянно желая, чтобы он понял. – Я знаю, это звучит безумно, но, если Фелипе увидит, что наши семьи объединятся, что виноградник снова будет единым целым, это будет значить, что его ошибки… больше не имеют значения. Он снова сможет улыбаться – если поймет, что не все потеряно.
– И умрет счастливым.
Симона вздрогнула от этих слов, и он подумал, не играет ли она. Как она могла так заботиться о человеке, которого едва знала?
– Это всего на несколько месяцев. Доктора говорят…
– Да, вы сказали. – Он резко встал и отошел к окну, повернувшись к Симоне спиной. – От шести до двенадцати месяцев. Почему я должен вам верить? Вы многое можете получить из этой сделки. Откуда мне знать, что вы не попытаетесь забеременеть и объединить наши семьи на более постоянной, так сказать, основе?
Он считает ее способной на такое? Боже, с какими людьми ему приходилось вести дела? Симона покачала головой, ощущая тошноту от самой мысли о возможной беременности в этом союзе.
– Ни в коем случае. Это будет строго деловое соглашение, ничего больше.
– Прикажете верить вам на слово?
– Отнюдь. – Ее взгляд был холоден, как северное море. – Беременность исключается, потому что не будет секса.
Алесандер
