любой провинности, даже самой незначительной, строгое наказание.
Все дети, до этого обласканные добрым сердцем господи Артевельды, вдруг разом попали в немилость к новой хозяйке. Особую злость де Хоргорт испытывала к нам с Хлоей. Уж не знаю почему. Постоянно наказывала нас, лишала ужина отправляла в карцер.
И я отвечал ей той же монетой. Подпиливал каблуки на ее туфлях, плевал в кофе, когда она отворачивалась, мазал дерьмом ручки дверей в ее комнате.
В этот же момент я и научился воровать. Можно сказать благодаря ей и стал тем, кем сейчас являюсь. Бесшумно пробираясь на кухню, где любила проводить все свое свободное время де Хоргорт, я умудрялся стащить то миску с мясом, то корзину яблок, то бутыль молока.
И непременно делился добычей со своей сестрой. Признаться, для нее и совершал эти мелкие пакости.
Хлоя росла болезненным ребенком, едва пережила чахотку. А принудительная диета от госпожи Матильды только ухудшила ее состояние. Вот я и подкармливал сестру.
Я больше всего на свете хотел раздобыть для Хлои каких-нибудь лекарств, чтобы только поправить ее здоровье. Но не знал, что именно нужно.
Доктор, господин Карл Огюст, приходивший к нам в первых числах каждого месяца, в комнаты к больным даже не заглядывал – прямиком шел к Матильде. Там они долго, до самого вечера, выпивали и предавались шумным утехам. Огюст любил, когда госпожа порола его, а он при этом визжал как поросенок. Потом, выйдя к нам, он сквозь икоту и громкую отрыжку, произносил что-то типа «состояние детей удовлетворительное» и уходил до следующего месяца.
Однажды я даже утащил у него сумку, но к своему сожалению не нашел там никаких лекарств, кроме бутылки с прокисшим вином и кулька вяленых рыбьих пузырей. Разозлившись на доктора, я решил насолить ему и принялся кидать в кулек тараканов, которых тут же и ловил.
За этим занятием меня и застали госпожа Матильда и Карл.
Доктор, не смотря на свою весьма пьяную и неуверенную походку, быстро поймал меня за шкирку и с размаху откинул в сторону. Сгруппироваться я не успел и полетел в кирпичную стену прямо головой. Приложился на славу. Удар был болезненным. Я потерял сознание и рухнул на пол подобно тряпичной кукле.
Разгоряченный алкоголем Карл подошел ко мне и принялся осыпать ударами. Бил на славу. И скорее всего убил бы, если бы не Хлоя.
Подскочив с кровати, она бросилась защищать меня.
– Всыпь и ей тоже! – едва ворочая языком произнесла Матильда, злобно поглядывая на девчонку, дерзнувшую встать против взрослых.
Карл с радостью согласился и накинулся на нее. Пока он отвешивал ей пощечины, я приходил в сознание. Боль была адской.
Смахивая с головы хлещущую кровь, я наконец смог подняться и тут же встал между доктором и сестрой.
– Пошел прочь! – рявкнула Матильда, но я даже не стал ее слушать.
В тот момент я готов был биться до конца, и, если надо, погибнуть, лишь бы защитить сестру.
Доктор
