с ними. Предложил «мальчишу-плохишу», который был дома, два выбора: либо он идет со мной в местный отдел милиции объяснять, откуда у него такая запасная часть к мотоциклу, либо во всем признается мне и собирает «Яву» в первоначальное состояние. Как раз подошел и его друг; они посоветовались и решили принять второй вариант. Раму они еще раньше забросили в пруд, долго ныряли за ней. Еще дольше искали на дне колеса, и уж совсем долго – регистрационный номер.
Самим ловкачам собирать такой сложный механизм я, разумеется, не доверил. На улице 13-й Березниковской областного центра располагалась станция технического обслуживания мотоциклов, там все и сделали, как надо. Воришки оплатили работу слесарей, это и было для них наказанием, легко отделались ребята!
Ирония судьбы: в месте, куда должен был по Закону определить угонщиков, через много лет, заново обдумываю правильность того своего поступка. Их бы, без сомнения арестовали, и за всеми деталями пришлось бы нырять самому – вряд ли местные милиционеры привлекли бы водолазов. Оплачивать все расходы по приведению любимицы в исходное состояние пришлось бы тоже самому. Как говорят в Одессе, «а оно мне надо»? Да и тех воришек вряд ли перевоспитала бы тюрьма: любителей чужого добра я до крайностей не люблю и никогда не любил. В эту «Яву», по большому счету, были вложены все накопления семьи. И – не за один год! Ирония же момента заключалась в том, что следствие меня самого посчитало вором, а это было несправедливо и очень обидно…
В 21-00 я ложился спать и сразу проваливался в глубокий сон – выводил из него только звон будильника. Но как – то разбудил не он, а громкие крики на улице, под самыми нашими окнами. Выйдя на балкон, увидел четырех парней. У одного в руках была металлическая труба – он угрожающе размахивал ею и орал, что разобьет мне башку и если я не трус, то выйду к ним. А я не был трусом. Жена, правда, активно отговаривала меня от очередного «подвига». Но я ведь его совершать и не планировал. Было лето, тепло и я, голый по пояс, в трико и тапочках спустился вниз – без удостоверения и оружия. Среди тех, кому не спалось, был мой негласный сотрудник Ястребов, а также некие Рязанов, Беляев и Метельков. Всех я знал, все знали меня.
«Ну и зачем Вы меня разбудили?»,– вполне резонно спросил я своих знакомцев.
Мой агент держал в руках стакан, наполненный, скорее всего, самогоном, у кого – то в руках – и сама бутылка с ним.
Рязанов ответил: «Это не мы, мы просто на лавочке выпить хотим».
Было часа три ночи, но возле дома ярко горели фонари, и видимость была не плохой. И тут я усмотрел под скамейкой, на которой они сидели, металлическую трубу, явно орудие нападения. Ну что ж, подумал я, – добавлю – ка своему негласному помощнику по раскрытию преступлений авторитета перед собутыльниками.
Все четверо были ранее судимы. Ударил первым, в челюсть Ястребову, тот отлетел назад, зацепился ногами за лавочку, перевернулся через голову…. При этом, однако, продолжал держать граненый
