Великое искусство медицины, секретная музыка. Злата теперь не жила на стипендию. Старик сунул ей за пазуху, за лифчик, целую кучу денег, когда она торопливо оделась и, как солдат, стояла у кровати.
Она понимала: если старик выживет, он не оставит ее. Ни в беде. Ни в празднике. Ни одну. Ни даже с мужем. Он постарается сам выдать ее замуж. Она просто и цинично догадывалась об этом. Он купит ей место примы в Большом. Хотя она и без того красиво поет. Заслушаешься. Лучше всех.
– Здравствуй… те.
Злата стояла около больничной койки министра культуры, больше похожей на царское ложе.
Старик повел головой по подушке.
– Ах-ха… пташка моя… прилетела…
Помотал головой туда-сюда.
– Хорошо, Муся ушла… только что… и вы не столкнулись…
Злата поняла: Муся – или дочь, или жена. А может, другая любовница.
– Хорошо.
Положила сверток с фруктами и икрой на тумбочку у изголовья. Яблоко выкатилось и запрыгало по больничному полу, до блеска вымытому с хлоркой.
Ты басовый кларнет, думала девушка ненавистно, только изломанный, весь покореженный, и в ремонт тебя не возьмут.
– Присядь… птенчик мой…
– Я не птенчик.
И не твой, хотелось ей добавить, но она не посмела.
– Нет… конечно… ты великая певица… а я кто?.. просто старикашка… безумно в тебя вот втрескался… ну да прости… прости…
Злата осторожно села на край койки. Под ней звякнуло, скрипнуло. Она застыла, чтобы ржавая музыка не звучала.
– За что мне тебя прощать?
– За то, что вот меня… убили…
Она вздохнула.
– Тебя не убили, – сказала она холодно, как училка тупому школьнику, – тебя просто ранили. Я была на суде. Эту сволочь расстреляют.
– Хотел мне зла… а умрет сам…
– Хватит об этом. Вам… тебе нельзя волноваться.
– Мне все… так говорят…
– Хочешь яблоко?
– У меня… зубы не жуют… вот если б на терочке потереть…
– Я тебе очищу. И порежу на мелкие кусочки.
Злата взяла с тумбочки нож, положила на тарелку яблоко и стала старательно чистить. Стала похожа на ювелира, что делает брошь. Потом поднесла тарелку с мелко накрошенным яблоком ко рту Дергачева, взяла двумя пальцами, как ядовитого паука, яблочный кусок и бесцеремонно воткнула в стариковские синие губы.
– Ешь! Это полезно.
Раненый усиленно, терпеливо жевал яблоко искусственными челюстями. Глядел на Злату глазами покорного, нежного кролика из-за проволочной загородки тесной хлорной клетки.
Когда Дергачев вышел на свободу из больницы для владык, Злату
