с трудом, а тут ноги отказали полностью. Как свинцом налились, стали какими-то неподъемными, двинуть ими не могу.
До седловины уже рукой подать, вон она вверху недалеко, а я с места сдвинуться не могу. Меня окликают, а я сделаю шаг и опять застываю на месте. Сначала, напарник снял с меня рюкзак, я сделал несколько шагов и остановился, опять не в силах идти дальше. Тогда он взял меня за руку и повел за собой. Кое-как я добрел до седловинки и рухнул в изнеможении на землю.
Геолог, Юра Найденков, сказал, что я, наверное, напился воды на подъеме. С тех пор в маршруте я, если и позволял себе выпить воды, то только при сильной необходимости и всего несколько глотков. Я не стесняюсь писать об этом случае, так как всякое могло произойти в маршруте. И не только с новичком, но и с людьми с опытом, уже поездившими в экспедицию…
А был еще случай, когда, поднявшись на водораздел, мы должны были обследовать бывший лагерь ГУЛАГа с рудником, где, когда-то в 50-х, заключенные добывали урановую руду. Но, поднявшись, лагеря мы не обнаружили, ни бараков, ни карьера, вообще никаких построек – оказалось, мы поднялись по соседнему распадку, спутали. Ну и слава богу, подумал я, шевелюра у меня еще приличная и лишаться ее мне как-то не хотелось. В том, что «промахнулись», в общем-то, ничего страшного не было – можно сходить туда и на следующий день. А когда мы шли домой, геолог, Найденков Юра, сказал, что из этой, добытой здесь урановой руды, была изготовлена наша первая атомная бомба. Идя по тропе домой и, отбиваясь от комариного несчастья, я представлял себе, какого же было здесь ходить заключенным, лишенным всякого подобия защитных средств. Мы хоть накомарники имели и диметил…
Так вот, оказалось, что другая группа нашего отряда, тоже спутала маршрут и поднялась прямо к оставленному гулаговскому лагерю, где наткнулась на бараки. Начальник этой группы, Нусинсон Л. С., наличием волос на голове, мягко скажем, не был богат и рискнул зайти в барак. Нары двухэтажные, грубо сколоченный стол, алюминиевые миско и ложки… Ничего трогать они, конечно, не стали.
Ничего более примечательного в сезоне я больше не помню, не помню даже была рыбалка или нет… Хотя вот еще, вспомнил, в середине сезона, где-то в июле – августе, зачастили мимо нашего лагеря группы туристов. Они ехали и из ближних городов – Новосибирска, Иркутска, откуда-то еще, даже более дальних городов нашей страны – из ее европейской части.
Я наблюдал, как они понуро проходили по речной косе мимо нашего лагеря, согнувшись в три погибели, под огромными рюкзаками. Ведь они несли на себе не только продукты, личные вещи, палатки и спальники, но и байдарки в разобранном виде. Их целью было подняться вверх по речке, перевалить через водораздел, спуститься к более полноводной реке и спуститься по ней на байдарках.
Я на такой подвиг способен не был, это я понимал. Мне с избытком хватало тех мучений, которые я испытывал с непривычки от восхождений в горы, когда идти вверх приходилось, бывало, елочкой, так как штурмовать перевалы «в лоб»,
