коллег оборачиваются и смотрят на нас.
– Алиса готовится к интервью. – Отмахивается от них Катя.
Я встаю, взбешённая её поведением, хватаю сумочку и бросаюсь к выходу из офиса. Плевать на Барракуду, на её задание, на Катьку с её грубостью, мне срочно нужно привести сейчас свои нервы в порядок!
– Алис, да подожди ты! – Догоняет меня подруга уже возле лифтов.
– Что? – Разворачиваюсь к ней, нацепив на лицо решительность. – Хочешь сказать мне ещё что-то обидное?
– Да я не… – Мнётся она.
– Неужели, ты не видишь, что я и так расстроена из-за этого снимка в газете? Зачем меня добивать?
Катя кладёт мне руки на плечи и заглядывает в глаза.
– Прости, Алис. – Она вдыхает и выдыхает. – Я… я хотела тебя поддержать, правда. Просто обидно стало. Я же тебя люблю, и ты достойна лучшего, чем все эти тайные отношения, а тут ещё этот снимок. Ты же знаешь, я этому твоему Дубровскому никогда не доверяла! Кому, как не нам, знать, какое самомнение у этих звёзд. – Катя притягивает меня к себе, крепко обнимает, затем отпускает и снова смотрит в лицо. – Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Расскажи ему, поставь ультиматум: если он тебя любит, то не должен больше скрывать ваших отношений!
– А я и не стремлюсь афишировать наши отношения. – Спокойно отвечаю я. – Если для его карьеры важно держать всё в тайне, пусть будет так. Тем более, что Барракуда тоже будет в бешенстве, если узнает о нашей связи.
Катя вздыхает.
– Тогда, хотя бы, пусть объяснит, что у него с этой Нелли.
– Я ему позвоню. – Обещаю я.
– Позвони лучше сразу его агенту. Или продюсеру. Или кому-то из приближённых. – Подруга берёт меня за руку. – Позвони, пусть проведёт тебя к нему на съемки. – Она сжимает мою ладонь в своей. – Тем более, повод есть: ты должна взять у него новое интервью.
Эта подсказка оказывается как нельзя кстати.
– Хорошо.
Через пять с половиной часов я уже в другом городе: вышагиваю по широкому павильону, заставленному декорациями. Девушка-ассистент, встретившая у входа, проводит меня через дебри коммуналок, общежитий, богатых залов – декорации сменяют одна другую, затем мы останавливаемся у одной из гримёрок.
– Там. – Указывает она, и её взгляд падает на часы. – У него ещё минут десять перед началом следующего этапа съёмок.
– Спасибо. – Киваю я и направляюсь к нужной двери.
– Да не за что. – Отвечает девица.
Я стучу в дверь, на которой криво приклеена бумажка с фамилией «Дубровский».
Он отзывается не сразу.
– Войдите. – Слышится после паузы.
– Никита, это я. – Говорю, протискиваясь в узкое помещение, заставленной мебелью, зеркалами и реквизитом.
– А-а, ты… – Нахмуривается мужчина, закатывая рукава на рубашке.
Моё сердце затапливает нежностью. Едва заглядываю в его родные до боли светло-синие глаза, вспоминаю все наши бурные
