преодолели весь путь от темной холодной остановки, до светлой и теплой квартиры Марка. Попав внутрь, девушка бросила на пол рюкзак и не раздеваясь направилась на кухню. Загремела посуда. Послышалось журчание воды. Молодой человек, простояв в собственной прихожей несколько мгновений, показавшихся ему целой вечностью, медленно, шаг за шагом, еле поднимая и волоча за собой ноги поплелся в спальню. Он взялся за ручку двери, руки словно налитые свинцом совершенно его не слушались. За спиной послышались быстрые шаги. Лили невесомо дотронулась до его плеча. Марк надавил на рычаг запорного механизма, и открыв дверь, впустил девушку в самое сокровенное для него место. Свою спальню. За столько месяцев общения художница ни разу не была в этой комнате. Она обвела ее взглядом, отметив широкую кровать, небольшую тумбочку у изголовья. Абсолютно все в этой комнате было кристально белого цвета. Огромные шторы мягкими складками спускались с потолка и волнами белого материала укладывались на полу. Аскетичность интерьера немного давила на девушку. По ее мнению, обстановка была угнетающей и печальной. Но именно здесь, в этой полупустой белой комнате, Марк чувствовал себе в безопасности. Он медленно дошел до кровати и развернувшись рухнул на самый край. Матрас под ним мягко спружинил. Художница спокойно подошла к парню. Она поставила чашу с водой на пол у его ног.
– Я сейчас, – девушка вышла из комнаты.
Лили была милой, но немного не аккуратной девушкой. Она часто случайно резалась или ударялась, и так как пару таких случаев произошли в этой квартире, страдалица прекрасно знала где находится аптечка. Она быстро прошла в ванную, открыла шкаф и привстав на цыпочки, медленно сняла коробку с полки. Через мгновение девушка уже стояла на коленях перед Марком, сжимая в руке мокрое полотенце.
– Нужно промыть рану, – Лили занесла руку над губой молодого человека, – ты позволишь?
Марк кивнул. Он сидел на самом краю кровати опершись локтями на собственные колени. Девушка нежно взяла в руки его лицо и немного подняла за подбородок. Мягкими, аккуратными движениями, прижимая к коже мокрую мягкую ткань, она понемногу счищала засохшие пятна крови. Сначала ей казалось, что губа разбита достаточно сильно, и Лили всерьез задумалась о том, как уговорить парня отправиться в больницу наложить швы. Но убрав все лишнее, именинница с облегчением обнаружила, что профессиональная медицинская помощь им вряд ли понадобится.
– Будет больно, потерпи немного, – предупредила Лили пострадавшего, держа в руках салфетку, смоченную дезинфицирующим раствором.
Девушка сосредоточенно обработала рану. Марк не шелохнулся, не вздохнул и не издал ни звука, словно абсолютно ничего не происходило. Смирившись с его отрешенностью, художница отрезала небольшой кусочек пластыря и заклеила им зону медицинских действий. Она чувствовала, как каждая последующая секунда напряженной тишины увеличивает, образовавшуюся в этот день между ними пропасть. Ей хотелось кричать, вопить, схватить его и тряхнуть как следует. Сделать что угодно,
