небывалое прилежание сына в изучении этой дисциплины. Ричард, как и многие мальчишки класса, попросту был влюблен в молоденькую учительницу. Девушка была чертовски красива, ее внешность завораживала, проваливая в состояние близкое к гипнотическому опьянению. Обычно школьники, когда в крови начинали играть мужские гормоны, испытывали необъяснимые волнующие чувства к сверстницам, но на фоне физички, так одноклассницы с нескрываемым раздражением называли ее между собой, девчонки выглядели серыми мышками. Хмелевшие же от объекта обожания "кавалеры" пытались всевозможными способами привлечь внимание. Одни пробовали услужить в мелочах, что-то подать поднести, другие отпускали шутки с подоплекой или намеками, кто-то, не сумев перешагнуть через робость, страдал молча. Ричард избрал другую тактику. Уилкерсон налегал на изучение предмета, причем выходя далеко за рамки, предписанные школьной программой, но скрывал это, что позволяло в последующем на уроках задавать вопросы-догадки, якобы непринужденно возникающие в его голове и уводившие в эту область. Учительница была в восторге, видя перед собой столь неординарного ученика. Раскрывать затронутые им аспекты для всего класса, где были собраны дети с различным уровнем подготовки и способностями, она не имела возможности, так же как не могла игнорировать интерес к предмету любимого ученика. Как следствие, девушке приходилось, задержавшись после уроков и оставшись в классе, выплескивать дополнительный объем информации. Ричард же знал все, что она должна была сказать, изображая внимательного слушателя. Важно было то, что они оставались один на один. Предано глядя в глаза, боковым зрением мальчишка любовался тем, как при дыхании движется ее грудь, млея от доносившегося аромата духов и волос. Он понимал – это все на что можно рассчитывать, но был счастлив, поскольку другие не имели и этого. Подгоняемый невидимой силой основного инстинкта Уилкерсон оказался к окончанию школы настолько хорошо подготовлен по физике и сопряженной с ней математике, что без труда сдал вступительные в университет, к превеликой радости родителей.
По окончании ему не повезло так как Михаэлю, которого, как он полагал, пристроил на теплое место папаша. Тот факт что Гаррисон завершил обучение с великолепными результатами и будучи студентом написал несколько серьезных научный статей и даже весомую монографию Ричард всерьез не воспринимал, полагая что это отцовские наработки. Ему же пришлось трудоустраиваться самостоятельно. Задачка была та еще, имевшийся на руках диплом без опыта работы и связей значил весьма мало. Несколько месяцев к ряду, благо родители имели возможность содержать его, Уилкерсон-младший рассылал резюме и посещал собеседования. В открытую отказывали редко, по большей части предлагали подождать некоторое время и наведаться позже, не называя конкретных сроков. С каждым днем надежда, которую питал вначале, таяла как снег под лучами весеннего солнца, уступая место безысходности, и вот последняя, дойдя до предела,
