по отношению к вам очень дружелюбно и часто отворяют перед вами двери своего дома?
– Сразу видно, что вы бывали на Востоке, – одними уголками рта обозначила она ироническую улыбку. – Да, вы совершенно правы, эти люди почитают меня как единственную оставшуюся в живых дочь их безвременно почившего в бозе друга и покровителя. – При этих словах в ее больших глазах блеснула ненависть, смешанная с горьким сарказмом, и она закурила очередную сигарету. – Я подготовила вам материалы для работы… здесь все: адреса, фамилии, телефоны, координаты дач, загородных особняков и ближайших друзей.
Она протянула ему свернутые в трубочку бумаги и со все той же странной улыбкой добавила:
– Распечатывала прямо на компьютере Эдуарда Георгиевича.
Влад посмотрел в ее грустно-ироничное лицо и подумал, что он был бы точно таким, угоразди его родиться женщиной. А потом негромко произнес:
– Вероятно, это забавно: заказывать на десерт людей, которые считают вас другом.
Аня передернула хрупкими плечами и в тон ему ответила:
– А разве вам не приходилось убивать друзей… не обязательно сейчас, но когда-то… ведь правда, Владимир?
Он долго не отвечал, а потом изобразил на лице спокойную добродушную улыбку – опасную, как лезвие бритвы, как сказал бы он сам, увидев свое отражение в зеркале, – и, чуть выпятив нижнюю губу, бросил с явной претензией на юмор:
– Как говорится, мы мирные люди, но наш бронепоезд кровавую пищу клюет под окном.
Она непринужденно и звонко рассмеялась, а Влад добавил, как пригвоздил:
– Но все-таки… кто познакомил вас с Луньковым? Вероятность случайного совпадения… то, что он проводил операции с вашей жилплощадью после того, как вы позвонили ему как одному из риэлторов нашего города… такая вероятность ничтожно мала, потому что, не зная меня непосредственно, похоже, вы хорошо изучили меня.
– Вы говорите загадками.
– Какие еще загадки? – немедленно откликнулся он. – Какие там еще загадки, если Женя Луньков убит сегодня утром на пороге собственной квартиры выстрелом в лоб?
…Владимиру Свиридову в самом деле приходилось убивать близких ему людей. И если он не называл их друзьями, то только потому, что было не положено по уставу.
Это произошло в девяносто втором году, когда в связи с развалом Союза и неопределенностью нового экономического и, конечно же, политического уклада жизни на территориях, образовывавших до Беловежских соглашений Советскую империю, воцарился хаос, не окончившийся и по сей день.
Тогда ему было только двадцать пять лет, но, если судить по тому, сколько крови, труда, испытаний и боли осталось за плечами, он легко мог зачислить в свой опыт существования на этой жестокой земле целую жизнь.
А сколько таких жизней маячило еще впереди…
Сначала была высшая школа ГРУ Генштаба в Москве, куда он попал по ходатайству влиятельных
