его, Торак. Огненный опал у него.
– Никому об этом не говорите, – сказал Фин-Кединн. – Ни о том, что его убили, ни о том, кто это сделал и почему.
Торак сразу согласился, а вот Ренн не могла поверить своим ушам:
– Даже его отцу не говорить?
– Никому, – сказал вождь племени Ворона.
Они сидели на корточках у ручья в южной оконечности залива и глиной наносили друг другу на лица траурные метки. Шум водопада заглушал их голоса, так что можно было говорить, не опасаясь, что их услышат женщины, которые готовили поминальную трапезу ниже по течению, или мужчины, которые снаряжали лодку Бейла к Смертному Странствию. Тюлени работали молча, чтобы не оскорбить души умершего. Торак подумал, что они все делают, как будто во сне.
Весь день Торак помогал Тюленям. С наступлением сумерек все убежища, все лодки, все до единого шесты с треской перенесли в эту дальнюю от Утеса оконечность залива. Не перенесли только убежище, где Бейл жил со своим отцом. Его обмазали тюленьим жиром и подожгли. Торак видел, как оно горит, а оно, словно багровый глаз, смотрело на него из опускавшейся темноты.
– Но это неправильно, – возмутилась Ренн.
– Это необходимо. – Фин-Кединн перехватил взгляд племянницы и не отпускал, пока не объяснил почему: – Сама подумай, Ренн. Если его отец узнает, он будет искать мести.
– Да, и что? – огрызнулась Ренн.
– Он будет не один, – сказал Фин-Кединн. – Все племя захочет отомстить за сородича.
– Да, и что? – повторила Ренн.
– Я знаю Тиацци, – сказал Фин-Кединн. – Он не станет прятаться на островах, он вернется в Лес, а там его сила велика, как нигде. Он выберет самый короткий путь, это путь через торговое место на побережье…
– И если Тюлени пойдут за ним, – вступил в разговор Торак, – он стравит их с другими племенами, а сам улизнет.
Вождь племени Ворона кивнул:
– Да, и вот поэтому мы ничего им не скажем. Племена Моря и Леса никогда особо не ладили, Тиацци этим воспользуется. В этом его сила, он вскармливает ненависть. Пообещайте мне, что будете молчать.
– Обещаю, – сказал Торак.
Он не хотел, чтобы Тюлени пошли за Тиацци. Это была его личная месть.
– Обещаю, – неохотно сказала Ренн. – Но его отец все равно узнает. Он наверняка видел то, что видели мы. Кровь у… кровь у него под ногтями.
– Нет, – сказал Фин-Кединн, серые полосы поперек лба и вертикальные на щеках делали его лицо отрешенным и грозным. – Я об этом позаботился. – Он встал. – Идем, пора присоединиться к остальным.
На берегу оранжевые языки пламени плясали под темно-синим небом – это Тюлени установили в круг факелы из водорослей. В центре круга в своей лодке лежал Бейл. Торак вдыхал вонь горящего тюленьего жира, от черного дыма щипало глаза, траурные метки, подсохнув, стягивали кожу. Он не мог поверить, что присутствует на погребальном обряде своего друга.
Первым в круг вошел отец Бейла. Он
