прижал успокоившуюся и опустошенную Марину к себе. Он обожал смотреть на нее после того, как они займутся любовью. Она становилась такой спокойной, а из ее глаз ненадолго исчезало это ненавистное им выражение загнанного зверя. Он догадывался, что раньше, при живом муже, она не была такой раняще-беззащитной и не выпускала ядовитые шипы при каждом удобном случае. Он чувствовал себя бесконечно виноватым перед ней, хотя и знал, что ничего уже невозможно исправить.
– Ты говорила, что устроилась преподавателем в языковую школу. Расскажи, как у тебя дела на работе? – спросил он, глядя на нее долгим мечтательным взглядом.
– Да, нормально все. Я ведь всегда хотела преподавать английский язык. Только шеф достает. Господин директор, как он себя называет, просто вонючий старый козел. Он мне прохода не дает, понимаешь? – зло прошипела Марина.
– И чего он хочет? – задал глупый вопрос Николай.
– Догадайся с трех раз! – фыркнула снова остервеневшая Марина. – Трахнуть он меня хочет! Разве не ясно?
– Разве директор может распускать руки в своей компании, ну… школе, я хотел сказать, – произнес Николай, вспомнив, как он сам заглядывался на молоденьких официантов своего ресторана, но ни разу не посмел даже намеком обмолвиться о своих желаниях.
– Этот может! Оторвать бы ему яйца! – скрипнув зубами от злости, сказала Марина, и глаза ее мрачно сверкнули.
– А пожаловаться никуда нельзя? Ну, ведь это неправильно! – возмущенно воскликнул Николай.
В ответ Марина посмотрела на него так, словно он сморозил очевидную глупость, но дипломатично оставила его идею без комментариев.
– Представляешь, вся школа ржала! Шеф, придурок, говорит, что на даче поцарапал голову и приложил к ране подорожник. Ха-ха! Лучше бы он приложил к своей пустой голове внедорожник! – зло пошутила она.
Николай нахмурился и, казалось, не слушает ее, думая о чем-то своем. Марина недовольно на него взглянула и обиженно повернулась к нему спиной.
Прошла неделя со времени разговора Марины с Николаем о старом похотливом директоре, когда школу потрясла новость. Михаила Михайловича кто-то подкараулил вечером у подъезда его дома и жестоко избил. В тот злополучный сентябрьский вечер господин директор беспечно шел по темной улице и уже подходил к своему дому, когда к нему подбежал затянутый в черную кожу человек. Его лицо скрывала натянутая чуть не до носа бейсболка, а в руках он держал кусок железной трубы. Ничего не говоря и не объясняя, человек в коже нанес ему сильный удар трубой по голове. Господин директор не потерял сознание, но все вокруг поплыло, а глаза стала заливать текшая из раны на голове струйка крови. Второй удар пришелся в точности между ног, заставив его взвизгнуть неестественно высоким голосом. Третий удар по коленям сбил его с ног. Удары сыпались градом, калеча, но не убивая. Его в тяжелом состоянии положили в больницу, а исполняющей его обязанности назначили
