style="font-size:15px;"> – А как же Благо, сеньор Мори, – спросил Бертран, оторвавший глаза от тетради.
– Человеческий разум способен понять Благо личное и общественное, и искать собственное Благо посредством достижения общественного.
– А Истина, Учитель, – спросил Шереметев, записывая слова в блокнот.
– С Истиной проще, – улыбнулся магистр, – Истину можно отличить лишь посредством Разума, опираясь на Знание. И поэтому не бывает излишнего знания для ищущего. Но пути познания должны быть достойными.
– А Единое, маэстро? – думая поймать Учителя в ловушку, спросил де Грасси, – как понять это?
– Опять- таки через золотую цепь Гомерову, соединяющую все сущее, и связывающее между собой. Разве короли могут быть без своих генералов, а те без своих солдат, они без денег из казны, а казна без налогов, ну а налоги без податного сословия? Так что король, получается связан со семи своими поданными золотой нитью, и не может существовать без них. Вот в этом и состоит принцип Единства, что и малое и большое неразрывно связаны между собой.
Так продолжался этот урок, и он был не один.
Однажды, возвращаясь в гостиницу, граф Шереметев встретил двух щеголеватых итальянцев, стоявших и разговаривающих с лакеем его постоялого двора.
Два бандита
– Здесь живет приезжий из России, – спросил один, – его зовут граф Шереметев. У нас к нему дело.
– Нам ничего не было сказано о вас, сеньоры, – твердо проговорил служитель, – и был ли здесь этот господин, мне неизвестно.
Петр Борисович с вниманием наблюдал эту сцену. Один из посетителей картинно выставил левую ногу вперед, демонстративно достал надушенный платок из кармана, и поднес к своему носу, элегантно опираясь правой рукой на трость. Его приятель посмотрел на франта и усмехнулся, покачав головой.
Микеле и Джузеппе
– Мы договаривались, и его лекарь нас вылечил, и произошло это похвальное событие недалеко от Рима, и лечение носило не только медикаментозный характер.
– Сеньор большой философ, – заметил лакей, – я передам господину графу, но сеньору философу следует держать наваху не так на виду, а то этот нож порвет вам ваш новый камзол, – говорил служитель с изменившемся лицом, и потянулся рукой за стол, доставая что-то.
Спектакль пора было заканчивать, ибо эта удачная реприза, напоминающая «Двенадцатую Ночь» Шекспира, грозила перерасти в ужасную сцену с лужами крови на полу, и Шереметев подошел к посетителям, своей упругой походкой, проверив на ходу, легко ли выходит клинок из его трости.
– Приветствую вас, почтенные, – заговорил граф, подходя со спины к своим интересантам, и не видя их лиц.
Оба стремительно повернулись, и Петр Борисович уже схватился за трость другой рукой, готовясь выдернуть лезвие
