повернул ладони к себе, внимательно осматривая их. Он был потрясен тем, что они были невредимы, и он не испытывал болезненных ощущений. Изумление еще долго оставалось в его душе и отражалось в черных глазах. Собравшись с духом, он проговорил:
– Опять трюк? Я чувствовал, как руки прилипли к столу…
Словно не веря тому, что говорит, Шарух скользнул изучающим взглядом по столу. На его поверхности хорошо сохранились отпечатки его ладоней. Затем он потрогал указательным пальцем клейкую поверхность вокруг отпечатка, убеждаясь, что клеящееся вещество все еще сохраняет свои свойства.
– Шарух, ты точно в порядке? – недоверчиво поинтересовался Эрни.
– Мне бы прийти в себя: попить успокоительное и полежать…
– Хватит притворяться. В шоке он… Идем!
– Можно хоть воды попить?
– Ладно уж. Возьми бутылочку в чемоданчике.
Шарух встал, продолжая с недоумением смотреть на свои руки. Потом несколько раз сжал их в кулаки, убеждаясь, что с ними действительно все в порядке и направился к медицинскому чемоданчику. Отыскав бутылочку, он открыл ее и осушил залпом. Отдышавшись, обратил внимание на пузырек, из которого был выдавлен почти весь клей. Взяв его, Шарух некоторое время с живым интересом изучал, написанную на этикетке инструкцию.
Наконец восторженно воскликнул:
– А… теперь я понял в чем дело! Клей предназначен только для склеивания предметов, не подвергающихся температурным изменениям.
– И, если хотя бы одна поверхность изменит свою температуру клеящееся вещество разлагается, – со знанием дела уведомил Гиберт.
– Возьму на заметку. Гиб, ты меня потряс, – Шарух направился к нему. – А как ты по пальцам скальпелем не попал и кровь изобразил?
– Уверен ты сам догадаешься. Эрни, – Гиберт опять обнял парня за плечи. – Ты теперь понимаешь, что все твои угрозы и нападения на меня были беспочвенны? Я требую морального удовлетворения!
– В смысле?
Эрни озадаченно переглянулся с Шарухом.
– Ты должен мне пообещать, что больше не будешь пытаться убить меня без веских причин.
– Я не хотел тебя убивать. Только выбить пару зубов.
Гиберт рассмеялся его ответу. А Шарух решил кое в чем признаться:
– Знаешь, Гиб, я вообще-то, тоже в какой момент хотел тебя побить. Такая злость накатила, если бы не руки, приклеенные к столу, не знаю, что было бы. Ты уж береги себя…
– Как трогательно, – переставая смеяться, вымолвил Гиберт. – Эрни…
– Обещаю.
Гиберт привел их в комнату испытаний и велел дожидаться его возвращения. Друзья некоторое время ходили по помещению, которое без включенных голограммных устройств казалось пустым и унылым. Лишь длинный прямоугольный стол был единственным его украшением. Потом оба сидели на нем, погруженные в свои размышления.
– Тебе не хочется
