искреннее сочувствие, поинтересовался Эрни.
Он приблизился к изголовью кровати и дотронулся до лба больного.
– Терпимо. У тебя такая холодная рука…
– Это потому что у тебя жар.
Шарух тем временем отыскал в сумке старинный фонендоскоп, решив всерьез заняться лечением шефа.
– Бохрад, ты уже смирился со своей участью?
– Угу, – буркнул тот, устало закрывая глаза.
– Замечательно! Теперь убери одеяло, распахни халат и поворачивайся на спину.
Шарух в ожидании выполнения его настоятельной просьбы присел на краешек кровати.
Бохрад вопросительно посмотрел на новоиспеченного врача, медицинский предмет, висящий у того на шее, давал ему понять, что его ожидает.
– Бохрад, я вижу, что тебе тяжело сидеть и потому не прошу сесть. Только не надо испытывать мое терпение. Я всего лишь хочу прослушать твои легкие и задать некоторые вопросы личного характера. Эрни, будь любезен, найди мне ручку и блокнот или что-то в этом роде. Наверняка у шефа есть.
Кивнув, Эрни покинул спальню. Найти необходимые другу вещи не составило труда. Возвращаясь обратно, Эрни застал Шаруха за прослушиванием легких пациента, а Бохрад лежал на животе закрыв глаза, стараясь не морщиться от прикосновений холодного металлического диска фонендоскопа.
– Хрипов пока не слышно, – заканчивая, уведомил он. Затем взял у Эрни ручку и блокнот. – Продолжим… Бохрад, не спи.
– Угу…
Бохрад медленно повернулся на спину, запахнул халат и, укрывшись одеялом, вопросительно взглянул на Шаруха в ожидании дальнейших его распоряжений.
– Фамилия и имя, – произнес тот вопросительно, готовясь записать ответы пациента.
Эрни решил вмешаться:
– Шарух, ты и сам знаешь, зачем спрашиваешь? Видишь же, что Бохраду трудно говорить.
– Хорошо. Насколько помню: Бохрад Гродский, – он деловито внес запись в блокнот. – Возраст?
– Не мучай его, – продолжал возмущаться Эрни.
– Тридцать четыре, – вяло отозвался Бохрад.
– Эрни, успокойся, я просто завожу карту на больного. Так и запишем: тридцать четыре, – Шарух изучающим взглядом окинул пациента. – Не врешь? Выглядишь лет на двадцать пять, максимум на двадцать восемь.
– Не вру.
– Семейное положение?
– Будто не знаешь, – усмехнулся пациент.
– Запишем – холост. Ты уже определился с гендерной принадлежностью?
Вопрос озадачил даже Эрни. Он, недоумевая, переглянулся с шефом.
– В смысле? – не понял тот.
– Поясняю для непонятливых: к какому полу ты себя причисляешь?
Бохрад начал смеяться, но вскоре его смех перешел в сухой кашель.
– Ну-ну, успокойся. Воды принести?
– Не надо. Напишешь женский – обижусь!
– Есть
