отходили от правил нашего дружеского общения.
А может мне просто показалось…
Такси никак не назначали.
Ему через пятнадцать минут на работу. Вещи мокрые, как и предполагалось… за полтора часа им высохнуть было не суждено.
"Оставайся"…
Очень такое заманчивое, но в то же время волнительное и однозначно имеющее отрицательный ответ предложение.
"Не сейчас"… мелькнула в моей голове бессовестная мысль.
"Не сейчас" это значит, что есть глубоко спрятанное желание остаться.
И не одной в ожидании.
А вот это уже слишком.
Это запрещено.
Я постаралась себе напомнить о том, что мы друзья и ломать ничего не надо!
Даже в мыслях…
Запиликал телефон.
Приехала моя машина.
Я облегченно вздохнула.
И опять засмеялась… платье мокрое, на мне мужская рубашка… как ехать.
Он успокоил меня.
Снял с себя джинсовые шорты, хорошо мы оба стройные, и отдал мне. Вот она дружба… последнюю рубаху.!
Я такая милая получилась в новом наряде.
Снова приятные нежности на прощание.
Я уехала… всю дорогу улыбалась.
И ловила свои неправильные мысли… хотя, кто знает, может и правильные…
Женское счастье
Горько плакала красивая женщина с русой косой, прикрывая лицо ладонями.
– Не плачь, мама, – гладила ее по плечу юная девушка, едва сдерживая слезы.
– Ах, Аленушка, – обняла дочку мама. – Такая долюшка наша горькая, судьба женская. Нет нам счастья и радости.
– Почему же, мамочка?
– Не знаю, Аленушка. Не знаю. Бабка Василина сказывала, что потерялось где-то Счастье Женское нашего Рода еще в давние времена. Потерялось и не нашлось. С тех пор все женщины выживают да приспосабливаются к жизни как-то. Кто без мужей всю жизнь, а кто с такими мужьями, что оно лучше бы и без них.
– А бабка Василина не знает, где потерялось? Может можно поискать? – спросила Аленушка.
– Что искать? Не забивай себе голову глупостями понапрасну. Так прабабушка твоя жила, и бабушка, и я вот. Так и тебе жить, дочка. Надо просто принять свою судьбу, как есть и тянуть ее до последнего вдоха. Пойдем собирать ужин, а то сейчас Иван вернется во хмелю, будет нам с тобой счастье женское да соленое, – вздохнула женщина, встала и поправила фартук на цветастом платье.
– Я после ужина к бабке Василине наведаюсь…
– Не смей соваться к ней! Не надо я сказала! Грех это по ведьмам шататься, – разозлилась мама и быстрым шагом ушла на кухню.
Аленушка только развела руками.
Она всю свою жизнь сколько себя помнила утешала маму, вытирала ей слезы, жалела ее и не понимала почему на их семью сыпятся несчастья одни за другими.
Отца она не знала. Он умер от белой горячки, когда ей исполнилось три года.
Иван,
