дерна, песок. Стенки траншеи вздрагивали и гудели. Огонь был такой плотный, что свиста снарядов и мин почти не было слышно. Только взрывы. Не отдельное уханье разрывающихся боеприпасов, а сплошной гул. Потом этот гул стал медленно удаляться. Немцы перенесли огонь в глубину обороны. Поляков приподнял голову. И вовремя – над ним уже навис Деркач. Крикнул в самое ухо:
– Ну как, живой?
Поляков скорее прочитал это по губам, чем услышал – уши заложило. Он отчаянно замотал головой, зажал голову руками. Перед ним мелькало лицо командира с открытым в беззвучном крике ртом. Он сел, облокотившись на стенку траншеи. Деркач ладонями плотно зажал его уши, надул щеки, и Димка понял, что нужно делать. Он поднатужился, как бывало в детстве, когда после купания в ставке надо было выгнать воду из ушей. Что-то внутри него щелкнуло, и слух возвратился. Окружающий мир ожил.
– Ну? – снова склонился к нему ротный. – Порядок? Давай вперед. Глянем, чего тут фашист наворотил.
И они двинулись по траншее. Вся позиция была изрыта разрывами снарядов. Но потери оказались меньше, чем можно было ожидать при виде той страшной картины, что представилась их глазам: трое убитых и шестеро раненых. Ранеными занимались санитары. Убитых быстро убрать не удалось: от немецких позиций на них уже двигались танки. Поляков начал считать: один, два, три… После девятого бросил – не до счета было. Удовлетворенно подумал: «Хорошо, что все на месте. Никто не сдрейфил, не рванул назад». Заорал что было мочи:
– Приготовиться к бою!
Но рота и без его команды готовилась.
Танки между тем открыли огонь. Снаряды летели поверх голов и взрывались где-то в тылу.
– На психику давят, – прохрипел возвратившийся Деркач. Спросил: – Ну, как у тебя? Порядок?
– Порядок.
– Вижу. Держись, я на КП.
Поляков молча кивнул.
Сорокапятки открыли огонь. Димка обернулся. Стреляли только две пушки. «Третью, видно, накрыли, – подумал он. – Хреново». И двинулся в сторону Ковбасюка. Нужно было проверить, как он справляется с новой должностью. Поляков бросил взгляд в тыл. «Может, третье орудие починили»? И челюсть у него отвисла: из леса выползали наши танки! Сначала не спеша, а потом чуть ли не все разом пыхнули выхлопными трубами, выпустив облачка сероватого дыма, и ходко рванули вперед. «Теперь посмотрим, чья возьмет»! Наши танки, легко преодолев траншею, вышли на поле боя. Началась танковая артиллерийская дуэль.
Вдали показалась вражеская пехота. Димке пора было приниматься за дело. Общие команды подавать было бессмысленно: кто их услышит? И он, двигаясь от бойца к бойцу, каждого просил не пулять в божий свет, а стараться вести прицельный огонь. Красноармейцы вели себя по-разному: одни действительно старались стрелять прицельно, другие просто палили вперед, подавляя навалившийся страх, некоторые же сидели на дне окопа.
– Ну что, страшно? – наклонился к одному из них Поляков. – Давай вставай, стрелять надо.
Тот медлил.
– Ну!!! – прикрикнул Поляков. – Что, в штаны наложил? А мать твою и жену кто защищать
