скра, а точнее, побежала. Сердце капитана бешено забилось, у него инфаркт, тахикардия и ишемическая болезнь на любовной почве.
Штурвал выпадает из рук, самолет теряет высоту, вокруг самолета сгущаются тучи, молнии и грозы. Я все еще улыбаюсь и легким движением руки нажимаю кнопку автопилота, привожу в чувство умирающего капитана и тучи развожу руками. Молнии и грозы остались позади, самолет набирает высоту. Мы снова все в безопасности. Капитан падает на колени и умоляет выйти за него замуж.
Примерно так думает половина людей, которым я говорю, что мой муж – летчик, а я – бывшая стюардесса.
На самом деле все было банально просто, обыденно, современно и совсем не романтично. Своего пана капитана я встретила в Интернете, а точнее на Фейсбуке. Вполне себе современный способ знакомства.
«А почему пана?» – спросите вы. А все потому что капитан – поляк, а в Польше, как известно, живут только паны и пани. Это у нас Мария Ивановна, Татьяна Георгиевна или Дмитрий Борисович, а у них, у поляков, все проще – пани Марта, пан Петр, пани Магдалена и т. д. Так со временем и я стала не просто Марина, а пани Марина. Но все по порядку.
В то время, когда мы еще не были знакомы, мой будущий муж работал в одной казахстанской авиакомпании, в которой и я тоже когда-то имела честь трудиться на должности бортпроводника. Правда, когда мой избранник появился в той же компании в качестве второго пилота, я свою летную карьеру заканчивала. Тогда мне казалось, что я навсегда разрываю свой роман с небом и авиацией, не надену больше униформу и не появлюсь на борту самолета в качестве летного состава. И уж тем более не входило в мои планы выйти замуж за летчика, к тому же иностранного. Но, видимо, судьба решила иначе.
Вместо романтичного знакомства где-то на просторах небесного океана встретились мы на просторах океана электронного. Прекрасным очам пана капитана предстали мои не менее прекрасные фотографии, которые я щедро выкладывала, как и все современные молодые девушки моего поколения. Не став ходить вокруг да около, он сразу же предложил встретиться и выпить кофе. Хоть фото будущего избранника и привлекло мое внимание, я решила ответить отказом, а все потому, что сердце мое было несвободно.
В то время я была безнадежно влюблена в коллегу по работе. Любовь была хоть и ответная, но платоническая, а всему виной происхождение моего возлюбленного. Рыцарь моего сердца говорил на языке Мольера и жил в стране, славящейся шоколадом, круассанами и Эйфелевой башней. То есть был французом и жил в прекрасном и романтичном Париже. Я, к сожалению, ни в Париж, ни во Францию переезжать не планировала, так же как и он не планировал переезжать в Казахстан. Мы переписывались, а порой и перезванивались. Я страдала и мечтала, что в один прекрасный день его переведут работать в Алматы, поближе ко мне, и тогда мы заживем долго и счастливо, родим двоих детей и состаримся вместе. Лямур[1] хоть и была взаимная и мой Ланселот[2] писал длинные письма с пылкими признаниями, но расстояние между нами было слишком велико, а у гражданки судьбы были совсем иные планы.
Пока я зубрила слова и правила французского языка, чувства парижского жабояда стали медленно и верно остывать. Сначала звонков и любовных писем было все меньше и меньше, а потом прекратились совсем. В конце концов французишка перестал писать, звонить и подавать признаки жизни. Я почувствовала себя отверженной и начала страдать. И в этой любовной агонии и нашел меня мой будущий муж.
Получив несколько категорических отказов с моей стороны, пан капитан по какой-то неведомой причине решил не сдаваться и настойчиво продолжал добиваться встречи.
Я же, поняв, что он летчик, да еще и бывший коллега, твердо решила не поддаваться на провокации и страдать дальше от неразделенной любви.
Но польский пан проявил удивительное терпение, и после двух месяцев переписки я решила капитулировать, развеять грусть-тоску и согласилась-таки на встречу. И, как оказалось позднее, правильно сделала.
Польский пан оказался очаровательным и веселым. Трудно теперь припомнить, чем именно так веселил меня будущий муж при первой встрече, но точно помню, что весь вечер я хохотала до слез. Так что на следующую встречу я согласилась без каких-либо раздумий, напрочь забыв и про Париж, и про некоторых его обитателей.
Мы начали встречаться каждый день. Расставаясь каждый вечер, я с нетерпением ждала следующего дня и следующей встречи. Пан капитан оказался знатоком астрономии, и после наступления ночи, глядя в темное небо, он рассказывал о далеких планетах и звездах, отражавшихся в его глазах. Цитировал стихи, правда, не Ахматову и не Есенина, а малоизвестного мне английского автора. Хоть мой разговорный английский и был достаточно хорош, но английская поэзия явно не была моей сильной стороной. Но какая, в общем-то, разница, когда стихи произносит дорогой тебе человек? Я ничего не понимала, но завороженно слушала, улыбалась, кивала, и мое сердце таяло.
Пан капитан, покорив небо, теперь
