зд; позади – злые красные огоньки.
За кормой почти семьдесят миллиардов километров. Скорость 0,45 от световой.
Три энергоблока, звездой расположенные на «статоре» межзвёздного буксира, обеспечивают энергией системы корабля и питают двигательную установку. Между энергоблоками, ближе к оси корабля, как три продолговатые выпуклые пуговицы, прикреплена «полезная нагрузка»: орбитальный модуль, спускаемый модуль, кассета со спутниками связи и навигации. «Ротор», ось вращения которого направлена вдоль вектора движения, представляет из себя решетчатую конструкцию в виде трубы, пологой гиперболой расширяющейся ближе к своим концам.
Но это только видимая невооружённым глазом картина.
Электромагнитные поля, генерируемые кораблём, двумя вращающимися многокилометровыми воронками раскинулись впереди и позади по курсу, подобно гигантским песочным часам, протянувшим свои чаши в бесконечность. Носовая воронка собирает молекулы межзвёздного газа, выбрасывая их тонким закрученным потоком сквозь «трубу» за корму корабля, где в фокусе кормовой воронки происходит мгновенная аннигиляция. Сюда через инжекторы, расположенные по периметру транца, вбрасываются частицы антивещества; будто маленькое пульсирующее оранжевое солнце пылает позади, толкая всю конструкцию вперёд.
Внезапно яркий свет за кормой гаснет, и какое-то время конструкция продолжает полёт по инерции, в полной темноте, пока происходит переконфигурация электромагнитного поля.
Спустя некоторое время солнце вспыхивает вновь, но уже в фокусе передней воронки. Перегрузки, произошедшей в этот момент, не выдержало бы ни одно живое существо.
Буксир приступает к финишному торможению.
Итерация первая
Десять поросят пошли купаться в море,
Десять поросят резвились на просторе…
Тишина. Темнота. Запах моря. Тёплый плотный солевой раствор обволакивает тело, создавая ощущение невесомости. Только мягкий шлем, охвативший гладко выбритую голову, слегка щекочет кожу. Шлем жёстко соединён с бортом ванны, и это несколько ограничивает свободу перемещения внутри капсулы.
Состояние полудрёмы, на грани сна и бодрствования.
Помещение надёжно экранировано, – внешние помехи не должны мешать процессу записи. В ближайшие двенадцать часов ни одна живая душа не сможет связаться с Павлом, ни один сигнал не проникнет в камеру. Какое-то время его сознание, напуганное непривычной пустотой, тщетно металось, пытаясь найти прежнюю связь с окружающим миром, но, наткнувшись во всех доступных направлениях на прочную матово-чёрную скорлупу, свернулось в клубок, и притихло.
Все вспомогательные процессоры и сети, все лечебные и диагностические наноботы, управлять которыми организм Павла с детства привык, не задумываясь, так же, как не замечаешь управление отдельными мускулами, перешли под внешний контроль.
Как он вообще сюда попал? Павел прекрасно помнил тот день, когда пришло Приглашение.
Он был в походе и на работе. Его физическое тело сидело в позе лотоса, в палатке, на берегу реки. Сам же Павел оформлял очередного пациента в приёмном покое Химкинской областной больницы.
Полностью автономно функционирующее учреждение требовало минимального физического присутствия медперсонала, поэтому кроме него во всем здании в этот момент находилось четырнадцать человек, из них всего пять лично.
До Паши доносился ленивый разговор из соседнего кабинета, где пили чай дежурные врачи.
Голос старшей медсестры:
– Жора, опять там в твоей Франции фермеры бузят, чего хотят-то?
Паша привычно фыркнул. Жорж Иван Сент-Пьер был гражданином России и Союза Свободных Республик уже в третьем поколении, но мало кто в клинике называл его иначе, чем «наш француз».
– Зина, что может хотеть рабочий человек? Работать хотят. У них вся техника стоит.
– Тю-ю, тяпки в руки, да погнали по грядкам…
– Не смешно. Там в провинцию уже неделю энергию не дают. К тому, что ночью электричества нет, все уже давно привыкли, а тут и в светлое время.
– А то, что они солнечную электростанцию разнесли, им сильно поможет?
Ну и дальше в том же духе.
Европа в памяти Павла осталась детскими впечатлениями от автобусного тура, проводимого в рамках курса истории. Взбитым, но не размешанным коктейлем идеальной инфраструктуры городов и осыпающихся фасадов предместий. Гладких автобанов рекреационных зон и разбитых дорог в провинции. Красивой архитектуры памятников Античности и Средних веков, и толп грязных попрошаек рядом с ними.
Когда эти несчастные бросились
