Кострома встретила нас липким безрадостным дождем и стихами Пятахина. Влас очень хотел доказать, что он лирник не по техпаспорту, а по жизни, и явил на суд публике небольшую поэму, в которой рифмовались «снегурочки» и «дурочки», «пыль» и «мотыль», «крылья» и «забыл я». Пятахин продекламировал это с выражением и объявил, что это прелюдия к его эпической поэме «Апрельский пал», которую он зачитает скоро и неотвратимо.
Стихи и баржа с углем, тошнившая куда-то в пустоту по серой Волге. Как это – быть капитаном угольной баржи, когда вокруг проплывают действительно белоснежные круизные теплоходы, тянущие вдаль беззаботных туристов? Невесело. Если бы капитан, управляя баржей, услышал пятахинские стихи, он бы утопился в гальюне, предварительно открыв кингстоны.
Жмуркин похлопал стихам так искренне, что мне показалось, что ему стихи понравились, раньше он был, помнится, склонен к идиотизации действительности, видимо, эту привычку до конца изжить не получилось.
– А теперь приступим к культурной программе, – улыбнулся он. – Для начала давайте возьмем…
– А ближе всего здесь Снегурочка, – сообщил вдруг Лаурыч. – Буквально две улицы. Мы там с мамой были, там водку в ледяных стопках наливают!
Лаура Петровна дернула Лаурыча за шиворот, Лаурыч мотнулся, как кукла, громыхнул зубами.
– Тогда нам туда! – сказал Пятахин. – К Снегурочке!
– Реально, поедемте к Снегурочке, – подхватил Листвянко. – Там прикольно, мне рассказывали.
– Там ледяной гроб! – продолжал Пятахин. – Все изо льда! И температура минус сорок пять, как на Северном полюсе!
Я бы лично, конечно, отправился в музей, посмотреть на Честнякова, на живопись всякую, но все неожиданно завыли в пользу Снегурочки.
– Но Снегурочка у нас последней по списку…
Жмуркин поглядел на Лауру Петровну, та самоустранилась.
– Тут на самом деле недалеко, на Лагерной, – проинформировал Лаурыч. – Вон за тем домом, туда поворачивать… три минуты.
– На Лагерной? – не поняла Александра.
– Гулаг-Штрассе, – пояснил я. – Тут еще со времен Василия Шуйского застенки были. А теперь в тюремных подвалах сделали резиденцию Снегурочки. Сама увидишь.
Александра написала на бумаге, сунула Дитеру с Боленом, они восхитились. Кто из иностранцев не захочет погулять по Гулаг-Штрассе?
Автобус въехал на улицу Лагерную. Она оказалась вполне себе нормальной, скорее всего тут раньше размещались военные лагеря или пионерские, но рассказывать про это Александре я не стал, зачем лишать родину очарования?
Дом Снегурочки был выдержан в стиле. Неотесанные бревна, закомары, балясины, наличники и прочие украшения, коньки-горбунки, короче. Вокруг врытые в землю столбы, идолы из русских народных сказок, Лихо одноглазое и тому подобные берендеи, дубы-колдуны, какие-то грибы поганки и мелкий невысокий народец, похожий то ли на гномов, то ли на ежей-переростков, мне показалось, что их выпилили
