нового порядка» . « Славяне в Германии должны жить, как псы на псарне – служить хозяину, знать кнут и радоваться кости…» – это было глубокое убеждение фюрера. – Евреи, цыгане – не люди. Это тупиковая ветвь на древе…это мусор Человечества. А мусор – подлежит уничтожению через огонь, что бы ни оставалось заразных бацилл и сифилитических гумм. Сифилис – это чисто еврейская болезнь.9 И мы обязаны очистить нашу благородную нацию от этой проказы раз и навсегда! Славяне – « недочеловеки» – это грязное отродье тоже обречено быть в услужении высшей расы – чистокровных арийцев и работать в поте своего лица на процветание Великой Германии!»
Как член НСДАП с 36-го года, Шнитке знал: во главу угла нацисты ставили, отнюдь, не классовую, а расовую борьбу. Именно на этой почве, которую, как не парадоксально! – ревниво удобрял теми же идеями о « расовом превосходстве» другой, якобы « избранный Богом народ» – еврейский, – и возрос государственный антисемитизм Третьего Рейха и политика жестокого геноцида, решительно и последовательно проводимая Гитлером и другими нацистскими фюрерами. В общее русло этой огненной фашистской стремнины с готовностью влился и бытовой антисемитизм Германии, свойственный простому, угнетённому люду в любой стране…Но не только в силу его темноты и озлобленности на чужаков, заполнивших страну, обманом и подкупом захвативших все лучшие прибыльные места, а более из-за их беспредельной наглости, надменности, махрового цинизма и презрения к коренному населению.
…Мимо проносились, плавно скользили, покачиваясь на рессорах легковые машины, поливая светом чёрное покрытие шоссе, ровные, словно по линейке постриженные, придорожные щётки кустов и стволы деревьев. В салонах дорогих лимузинов, он видел каких-то светских дам в длинных, по локоть, перчатках, в бриллиантах, то ли настоящих, толи искусственных, ослепительно сверкавших. На радостных лицах счастливые улыбки…рядом с ними находились разновозрастные кавалеры в идеальных фраках, смокингах, военных мундирах с аксельбантами, с эмблемами немецких полков и дивизий, усыпанные железными крестами за удачно проделанный бескровный « аншлюс» – присоединение Австрии.
…Всё это скоростное движение отражалось в автомобильных стёклах, зеркалах, в зрачках Германа, двоилось, накрывалось – проходило одно сквозь другое, уносилось прочь, а дышащий динамик продолжал сотрясать салон « опеля» воинственными призывами – восклицаниями главного гауляйтора Берлина, и Шнитке слушал его вместе с шумным « морским прибоем» – фанатично ревущих, ликующих народных масс, и медленно погружался в сладостную фантасмагорию. Он понимал, что слышит небывалые, посему ещё не напечатанные, а лишь страстно изречённые тирады нового вероучения, коему теперь неукоснительно следовали миллионы немцев и стальная машина Вермахта. Ему, Герману Шнитке из провинциального Пфальца, как и миллионам других сограждан, не дано было до конца постичь глубинный смысл и разглядеть бездонную багровую тьму нового учения, а лишь молча внимать и строго исполнять,
Эту мысль Гитлер развивает в «Майн кампф» на 10-и страницах.
