что Тошечка будет отмечать и злостно карать за опоздания (это мы, положим, и без него знали, что на психиатрию лучше умереть, но прийти). И я как дура припёрлась. Все припёрлись, кроме Домового и Тошечки. А он вообще был не в курсе! Когда его разыскали на кафедре, он так хохотал! Что, говорит, разыграли вас, дураков? Так вам и надо. Сидите и учите, до 12 время есть.
Заставили Домового отвечать последним, но этого мало. Думаем теперь, как отомстить. Тихоня тихоней, а такое выкинул…»
6 апреля 1999: «Мы с Ленкой очень отдалились. Сегодня встретила её в буфете с двумя девочками, поздоровалась, и она тоже со мной, т.е. как поздоровалась, она мне кивнула и вернулась к своему разговору. Не спросила как дела, как колок, не писал ли опять Один – ничего. Я знала, конечно, что так и будет, и не то, чтобы боялась этого, как-то готовилась внутренне, но всё равно это так неприятно. После того, как она перевелась на свою социологию, мы ведь с ней ещё долго общались, встречались после пар, обедали вместе, радовались, когда у нас расписание совпадало, и мы в одном здании оказывались.
Наверное, просто дело в том, что Ленка уже нашла мне замену, а я ей нет, поэтому я так ревную и переживаю».
19 апреля 1999: «Это было сильно! Лекционная аудитория, весь поток сидит и ждёт начала лекции, и тут встаёт наша Перчик со своей первой парты и обращается ко всему потоку с призывом выйти на первомайскую демонстрацию. Мол, Первомай – это день Мира и Труда, так давайте трудиться за мир во всем мире, нет бомбардировкам, долой войну и всё такое. С месяц назад, наверное, она призывала всех выйти к посольству США (и ведь ходила же туда, кричала, рассказывала потом, как кто-то свиную голову за забор кинул), а теперь вот митинг. Ну, Перчик – она такая. Не от мира сего немножко. Меня глаза её пугают: отрешенные они у неё какие-то, будто большую часть времени она не тут проводит, а где-то в параллельном мире.
И посередине её речи вваливается в аудиторию Костик Обольский из четвёртой группы. А он всегда такой, будто он опоздал уже безбожно и припёрся исключительно потому, его только-только разбудили: волосы взъерошенные, рубашка наполовину заправлена, наполовину торчит. И вот он вваливается, слышит этот призыв, и выдаёт: «Удел женщины – владычествовать, удел мужчины – царить, потому что владычествует страсть, а правит ум». Перчик оборачивается, видит этот чучело, а за ним – Поевскую в дверях, и разумно всё взвесив, разумеется садится на своё место тихонько, пока её не вышвырнули из аудитории. А он-то не видит! Заканчивает говорить, в зале тишина, естественно, гробовая, он ещё ничего не понял, думает, это ему внимают и пафосно так произносит: «Это Кант, дорогие товарищи, Иммануил Кант сказал».
Тут Поевская, известная феминистка и мужененавистница, приходит в себя, и говорит: «Ну раз Кант, тогда садитесь на место, молодой человек. И впредь извольте философствовать письменно, на коллоквиумах». И начала лекцию, как ни в чём не бывало. А этого раздолбая теперь весь факультет Кантом зовёт)))».
Остальные записи были простой болтовнёй
