глупая, как им хотелось бы, но всё же слабая.
– Открывай Шахидат. Валид хочет тебя видеть, – его цепной пёс заговорил со мной по-чеченски.
– Простите, я вас не понимаю! Кто вы и что вам нужно? – ответила ему по-русски, и за дверью послышался смех.
– Ну хоть не стала притворяться, что никого нет дома.
А какой в этом смысл? Как будто они ушли бы.
– Уходите, иначе я вызову полицию! – Это ничего не дало бы, но пока они будут думать, как меня достать без шума, я надеялась успеть сбежать.
Мужчина за дверью что-то говорил, но я уже не слушала. Схватив из тайничка деньги, я бросилась к окну и, распахнув его, судорожно выдохнула. Третий этаж. Довольно высоко. Не разобьюсь, но могу что-нибудь сломать. Но лучше уж так, чем попасть в руки этим мерзавцам.
В дверь громыхнули, и я поспешила наружу, даже не одевшись. Тонкий свитер и домашние штаны не спасут от холода, но в крови на тот момент бешено гулял адреналин, и я не чувствовала ничего, кроме желания поскорее убраться отсюда. Схватившись за парапет, я повисла в воздухе и попыталась отыскать ногами опору, но меня вдруг схватили за шиворот и втащили обратно одним сильным рывком.
– Перестань, Шахидат! Я не могу к тебе прикасаться! Не заставляй меня делать это! – на меня грозно посмотрел тот самый чеченец и отошёл в сторону. – Возьми куртку. Мы едем к Валиду.
***
– Шахидат, ты должна войти. Давай, – чеченец распахнул передо мной дверь и, избегая прямого взгляда, опустил голову.
Я уже и забыла, как это, когда нужно смотреть в пол и вести себя тихо, как мышь. Потому что ты женщина. Потому что грех смотреть на мужчин. Нет, я ни за что не откажусь от своей веры, от своего рода. Но как же хочется решать свою судьбу самой! Не выходить замуж за мужчину, которого даже не знаю. Хочу учиться, хочу добиться своих высот.
– Проходи, Шахидат.
– А если не войду? Что тогда?
Я раздражала цепного пса. Это было заметно по играющим желвакам и его взгляду, пусть и не направленному на меня.
– Тогда Валид за тобой придёт.
Угроза подействовала. Я не хотела, чтобы этот человек приходил за мной. Тем более я не желала его злить. Почему-то мне казалось, что главная моя проблема – даже не отец, который сейчас, наверное, в ярости.
Вздохнув, переступила порог дома, который мне показался каким-то мрачным и холодным. На улице в мороз и то приятней. Такое ощущение, что здесь жило чудовище, которому низкая температура вообще не страшна. А может, просто меня так колотило от нервного перенапряжения.
Пёс проводил меня в не менее мрачную комнату, закрыл за мной дверь, и я кожей почувствовала опасность. Это ощущение, как будто склизкая, ледяная змея ползёт по коже, проникает внутрь и скручивается клубком в животе? Именно так я ощутила присутствие Хаджиева.
Как только глаза немного привыкли к полумраку, я огляделась вокруг. Комнатой оказался кабинет. Минимум вещей, всё строго, скучно и уныло.
