лучае неудачи издержки всё равно на тебе, горы каких-то подводных камней и вообще: «мисс Гейз, не уверен, что это дело можно выиграть».
– Он всего лишь делал свою работу, врач обязан сообщать пациенту о рисках. – Лощёный адвокатишка с некоторой тревогой следил за ней.
Точнее, он беспокоился о судьбе ветхого офисного стула, на котором сидела Фэй, и вздохнул с облегчением, когда она собралась уходить. Даже подсластил пилюлю на прощание:
– Но всё же сохраните мой телефон, мисс Гейз, вам может понадобиться поддержка. Вы не представляете, сколько исков выигрывают люди ваших… вашей комплекции – против авиаперевозчиков, заведений с узкими дверными проёмами, производителей неполезной еды, кресел, унитазов.
Он хохотнул, но, поймав разъярённый взгляд Фэй, немедленно заткнулся и до двери провожал её с непроницаемым выражением лица.
Тут он был прав, девушку весом в триста пятьдесят фунтов злить не стоит.
На самом деле он действительно мог пригодиться, если бы не был таким мерзопакостным. Многие из её клуба держали под рукой крючкотворов, чтобы при случае прищучить крупную компанию, которая провинилась перед такими, как они. В воздухе летали миллионные иски – о физическом ущербе, нанесении моральных травм и неуважительном обращении.
– Не выиграем, так хоть развлечёмся, – говаривала её приятельница Розмари-346. – Они у нас попляшут, фетшеймеры, лукисты и мизогины, ублюдки тощие.
– А мизогины-то они почему? – спросила Фэй, несколько утомлённая её энергией. Дамы сидели в кафе на широких диванах, обтянутых красной кожей, и ждали заказ.
– А потому что не бывает женщин без целлюлита, – тут же закипела Розмари. Она, впрочем, и не остывала никогда. – Это как сиськи и вагина, есть у всех, вопрос только в размерах, у одних больше, у других меньше. А эти уроды втолковывают поколениям девочек, что красота – это когда у тебя такого нет.
– Вагины?! – изумилась Фэй.
– Целлюлита!
Фэй нравилось слегка злить Розмари, так-то она прекрасно понимала, о чем речь, эта тема муссировалась уже многие годы, надо оглохнуть и ослепнуть, чтобы оказаться не в курсе бодипозитивных лозунгов. В сущности, их «клуб 333» создавался на той же волне. Туда не принимали людей, чей вес был ниже трёхсот тридцати трёх фунтов, а похудевших торжественно исключали. Каждый раз глава клуба Морган-431 произносил осторожную речь, в которой желал уходящему удачи и шутил, что их двери для него не закрыты. «Мы рады, что ты нас покидаешь, но не станем порицать, если вдруг вернёшься. В конце концов, всегда существует пространство для роста, есть ещё клубы 444, 555 и, свят-свят-свят, 666». Ха-ха-ха. Очень-очень смешно.
Иногда Фэй чувствовала, что ненавидит цифры. Весь мир свёлся для неё к числам – на весах, в медицинской карте, на сантиметровой ленте. Только и разговоров у людей – сколько весишь, похудела или прибавила, какой у тебя процент жира, объёмы, а ты поместишься в этом кресле? Вот как родится человек, нацепляют на него бирку с унциями-дюймами и показателями по шкале Апгар, так всю жизнь он с ней и ходит, только цифры меняются и добавляются новые. Возраст, коэффициент интеллекта, уровень дохода, длина члена или размер сисек, число подписчиков на твоём канале в Инстаграм – да мало ли чем люди измеряют успешность друг друга. И если сам не хочешь играть в эти игры, всё равно тебя взвесят, измерят и посчитают. «Мене, текел, упарсин»[1] пылают на каждой стене, в каждой голове, но толстяков на этом огне просто поджаривают.
Теперь ко всему в голове Фэй появилось табло обратного отсчёта: ещё в феврале у неё было двадцать четыре месяца, а в марте осталось двадцать три. Врачу она верила, хотя он назвал приблизительный срок, но дела плохи.
После того как прошёл первый приступ ярости, Фей вернулась к нему и потребовала объяснений.
– Коротко говоря, – доктор Гриффин вывел на монитор результаты её кардиограммы и ангиографии, – к вашему обычному диабету добавились ишемия и тромбоз, о которых я предупреждал ещё несколько лет назад. И всё это на фоне обструктивной болезни лёгких. Ничего неожиданного, как по учебнику.
– Это, конечно, большое утешение для меня, – кивнула Фэй. – Вы в таком случае наверняка знаете, как оно лечится – таблетки и всё такое? И не трудитесь произносить то мерзкое слово на «П». Я знаю! Я в курсе! Ещё что, кроме этого?
– Боюсь, кроме этого мне нечего сказать.
– Что, совсем ничего, вся современная медицина не может предложить мне ни колёс, ни уколов, ни операций? Можно ведь ушить желудок…
– В комбинации существующих заболеваний хирургия бессильна, если коротко. Если подробно – с такими лёгкими вы не сможете выйти из наркоза…
– Но я же бросила курить ещё в прошлом году!
– За это я вам бесконечно благодарен…
– …И
Согласно ветхозаветной Книге пророка Даниила – слова, начертанные на стене таинственной рукой во время пира вавилонского царя Валтасара незадолго до падения Вавилона. Буквальный перевод с арамейского «мина, шекель, полмины» – «взвешен, измерен, оценён».
