глаз, – сказал капитан.
– Интересно.
– Полбашки ему снесло.
– Тогда непрофессионально.
Лопатников издалека изучал балкон, смотрел то вверх, на второй этаж, то вниз. На земле валялись обломки выбитой рамы, осколки стекла, на которых могла быть кровь потерпевшего. Следственно-оперативная группа находилась уже на подходе.
– Почему?
– А если заказное убийство, то как узнать, что именно Оглоблю убили? – с умным видом спросил Лопатников.
– А чего там узнавать? Пальчики. Да и звезды у него. – Серебряный провел пальцами по своей правой ключице. – Особенные.
– Да уж, – Дымов усмехнулся.
Косяков за Оглоблей больше, чем татуировок на теле. Главный из них как раз в одной такой вот картинке и заключался. Еще в девяностых годах Оглобля по дурости своей наколол себе воровские звезды. Подлог вскрылся очень быстро, но чернила успели глубоко впитаться в кожу. Татуировку пришлось срезать бутылочным стеклом, по живому. Все убрать не удалось, кое-что осталось.
– Да и не тот он фрукт, чтобы кто-то заказал его, – проговорил Дымов.
– А второй? – Лопатников кивнул на балкон.
– А второй посолидней будет. В костюмчике. Пиджачок там на стульчике остался висеть.
– А то, что в пиджачке было?
– Из окна выпрыгнуло. – Серебряный показал место, где приземлился человек, о котором шла речь, повел рукой в сторону сараев и добавил: – К реке побежал.
– Захромал к реке! – надувая от важности щеки, сказала женщина в широкополой шляпе с рваными краями.
За ее спиной стоял грузный пожилой мужчина с красным от жары лицом.
Убийство произошло средь бела дня. Кто-то подъехал к дому, ворвался в квартиру Оглобли, затем погнался за его гостем. Как все было, Дымов знал пока только приблизительно. Но свидетелей полно, скоро все станет ясно. Возможно, и портреты преступников появятся.
Второй потерпевший лежал в лопухах у тропинки, ведущей к реке. Белая рубашка с красными пятнами на спине, черные брюки из первоклассного сукна. Его убили двумя выстрелами в спину. Обе пули вошли под левую лопатку, кучно легли. Видимо, стрелял профессионал. Неудивительно, что, упав на живот, мужчина даже не попытался перевернуться. Смерть была мгновенной, на землю падал уже покойник.
Дымов перевернул тело, склонился над ним, осторожно взял за плечо и мягко, но с изрядной силой потянул на себя.
Глаза у покойника были открыты. Он с болью, страхом и злостью глядел не куда-то в пустоту вечности, а прямо на Дымова.
Дымов же смотрел на стародавний рубец, который тянулся от глаза к уху. Он знал и этот шрам, и самого человека, которому это украшение досталось в жестокой бандитской драке за право контролировать вещевой рынок. Петру Батогу тогда было всего двадцать с горкой. Дымов еще только начинал свою службу в уголовном розыске. Их пути-дорожки пересеклись
